БИЗНЕС ИЗ ХОББИ, КОТОРОЕ СЛОЖНО ИЗМЕРИТЬ ДЕНЬГАМИ

В просторном кабинете-складе повсюду полки, заставленные экспонатами. Все они ждут своего часа и, очевидно, дождутся. На рабочем столе внушительные стопки документов — отчеты, письма, планы, решения. Весь этот сложный механизм под названием «музей» приводит в действие один человек. С Сергеем Кузнецовым, руководителем ряда частных музеев в Туле и Одоеве, мы планировали поговорить сугубо о его хобби, которое со временем трансформировалось в полноценные экспозиции, в частности, музеев филимоновской и советской игрушек, гармони. Но только этим интервью не ограничилось. Десять с лишним лет назад Сергей Кузнецов решил показать предметы своей коллекции публике, и теперь доказывает на личном опыте — музей даже в глубинке может увлекать и быть прибыльным.

— Частные музеи чаще всего вырастают из личного интереса, из собирательства. Ваш путь такой же?

— Конечно, все выросло из увлечения коллекционированием. С 1998 года я начал коллекционировать филимоновскую игрушку. Коллекция постепенно разрасталась и 2008 — 2009 годах переросла рамки дома.

Появились желание и необходимость расширяться, делиться информацией с людьми. Когда-то игрушка лепилась и продавалась в огромном количестве, но сегодня она утратила своё утилитарное значение. Потеряв утилитарность, игрушка потеряла и спрос.

— А интерес к себе?

— Представите, в наш музей в Одоеве приезжают и удивляются. Люди не знают, что у них делают. Вот он — негативный маркёр, жители не знают, что у них есть промысел, который надо поддерживать. В Тульской области много делают для популяризации промыслов, но этого мало. Нужна поддержка на уровне Федерации: рассказать на всю страну про лаковую миниатюру, про белевское кружево, про талантливых мастериц, которые по 12 часов работали. О людях надо говорить, которые создавали эти вещи, как правило, крепостных.

— Где сегодня коллекционеры достают «старину»? 

— Что касается гармони, то это поиск на интернет-аукционах. Смотрим российские форумы: кто-то покупает деревенские дома и находит на чердаках и в подвалах интересные предметы, которые хочется сохранить. 

Бывают прецеденты. Однажды ко мне приезжали люди и предлагали гармони итальянского коллекционера, который уже в возрасте и готов расстаться с коллекцией. 

 — А вы сами оцениваете, достойна ли вон та игрушка, или вот эта гармонь стать частью экспозиции?

— Наша оценка основывается на знаниях. Но самое важное - найти гармони, которые были произведены в Туле, потому что гармонное производство началось далеко не с гармони Николая Ивановича Белобородова. Первое упоминание о гормонном производстве относится к 1808 году, на минуточку. Для меня ценно и важно найти инструменты, произведённые в дореволюционной России на тульских фабриках.

 — Музеями Филимоновской игрушки, кружева вы реабилитируете прошлое уникального промысла. Откуда такая любовь к нему? 

— Я уже сказал про энергетику. Люди, порой, не понимают, почему старые игрушки угловатые, перекошенные. А их чаще всего лепили пожилые женщины. Посмотрите на руки бабушек — они натруженные, они всю жизнь работали. 

И я по образовании учитель истории, сказались лекции Людмилы Петровны Фроловой [историк-краевед, в разные годы ведущий преподаватель Тульского государственного педагогического университета им. Л. Н. Толстого]. Это ведь не только красивые вещи, это часть истории. Почему нет глиняной игрушки в городах Золотого кольца? Потому что это преимущественно лесной край. 

— Поскольку мы находимся в музее гармони, не могу не спросить, а есть ли здесь та самая ливенка?

— А почему она вам интересна? Это действительно одна из самых необычных и одна из самых ненадежных за счёт длинных мехов гармонь. Есть у нас такая гармонь, даже две.

— По вашему мнению, музеи должны отражать особенности своего места? У них получается менять или сохранять его культурный ландшафт?

 — В одной из статей Михаил Пиотровский говорил, что частные музеи формируют культурный ландшафт территории. Я бы сказал, не то, что они формируют, сколько участвуют в формировании. Частные музеи, как правило, заходят в те ниши, куда государство по каким-то причинам не пришло.

Должны ли музеи быть привязаны к региону? Возьмём замечательный музей инструментов в селе Вятском Ярославской области. Там в основе инструменты европейские. С одной стороны, нет особой привязки, но производство в России XIX века нельзя отделять от иностранного.

А музей филимоновской игрушки находится в Одоеве. Мне часто говорят, зачем сделал в Одоеве, вот сделал бы в Туле, было бы большей посетителей. Наверное. Но, я считаю, должна быть привязка. Однако, если человек готов делиться своей коллекцией и знаниями без регионального компонента, почему нет? 

— В таком антураже совсем не хочется говорить про деньги. Тем более, что внушительный процент создателей частных музеев - увлеченные энтузиасты. Тем не менее, на показе истории сегодня можно заработать? Или это предпринимательство иного рода?

— Смотря что мы понимаем под словом бизнес. В отношении музея гармони мы писали бизнес-план, мы понимали, как будем выживать, потому что здесь, в Туле, мы на арендованных площадях, мы должны и зарплату платить, и ещё как-то развиваться. Но, опять таки, это не тот бизнес, который в настоящее время будет давать какие-то большие доходы. Я бы не ставил и не советовал никому ставить цель зарабатывать на музее. Скорее, это способ показать свою коллекцию, пополнить ее. Таким образом частный музей становится местом притяжения. Как все будет происходить дальше? Возможно, в дальнейшем частные музеи могут стать частью государственных в качестве филиалов. Но это не тот бизнес, который в настоящее время может приносить большой доход. 

— Как устроен частный музей: вы сами перед собой ставите планы, сами с себя строго спрашиваете?

— Сами, конечно, как в любом бизнесе. Каждый день ты отрабатываешь какие-то вопросы, смотришь, анализируешь. Мы занимаемся и исследовательской работой, работаем в архивах. Предмет сегодняшней работы — уникальный шильдик. На шильдике написано, что гармонная фабрика «Грызлова сыновей в Туле существует с 1825 года». Если мы найдём подтверждение этому, то сможем говорить о фабрике, о которой раньше и не знали.

— Недавно ЮНЕСКО совместно с Международным советом музеев провело исследование, которое показало, что 13% музеев по всему миру могут не открыться после пандемии. Под ударом, в первую очередь, негосударственные учреждения. Как и на что жить музейщикам в условиях пандемии? 

— Мы пережили первую волну, считаю, достаточно успешно. Мы сохранили коллектив. Во многом благодаря тому, что была государственная поддержка. Нам пошли на встречу. Надеюсь, что и в будущем наберём сил, терпения и пройдём все это. 

— Казалось бы, в условиях пандемии с ее жесткими ограничениями на передвижение люди должны были искать варианты досуга в своих городах. Но бума культурного туризма не случилось? Получается, музеи — нишевые учреждения, что бы не говорили? 

— Когда мы открылись в августе и сентябре, был небольшой рост посещаемости. Другой вопрос — это не связано с ростом дохода, то количество денег, которое люди готовы потратить в регионе, совсем другое.

— Для коллекционеров ценность того или иного предмета коллекции не заключается в его стоимости. У вас такой «любимец» есть, расскажите его историю? 

 — Если говорить про филимоновскую игрушку, то эта игрушка — исключение из правил. Их, как правило, лепили женщины, а у меня есть игрушка, слепленная мужчиной. 

Это сложно оценить деньгами, но отдельные экспонаты действительно очень интересны. У нас есть уникальный документ — патент на изобретение Геннадия Леонтьевича Чулкова. Леонтий Чулков — это тот самый человек, по чертежам которого Белобородов сделал гармонь. 6 его сыновей так или иначе были связаны с гармонным производством. Один из них усовершенствовал гармонь и описал на 6 листах суть своего изобретения. Все это приложено к патенту (тогда это называлось привилегия). Переписка велась на бланках Тулы с тульским адресом. Уникальные документы. Я смотрю на то, как написано, почти нет ошибок, почерк каллиграфический. И это пишет  крестьянин Чулковской слободы, представляете.

— А есть ли экспонат-мечта, за которым охотитесь, возможно, не первый год?

— Есть. Если напишете об этом, может, быстрее найдётся [улыбается — прим.ред.]. После войны делали инструменты для инвалидов с одним грифом. Только не надо путать с концертными инструментами. Вот эти самые инструменты по заказу разрабатывал туляк. Гриф делался либо с правой стороны, либо с левой, в зависимости от того, какой руки не было у музыканта. 

Очень бы хотелось такую гармонь найти. Наверняка, у кого-то она лежит заброшенная.