Тревожные опасения: битва за нефть обходится все дороже

© https://ru.freepik.com/free-photo/beautiful-sunset-oil-field-with-pump-jack_26955417.htm#fromView=search&page=1&position=7&uuid=6471fb3c-8b94-4e76-a672-73749061f6b5

«Бурить нельзя останавливаться» — казалось бы, какие могут быть сомнения, особенно у России, страны, чей бюджет категорически зависит от добычи и продажи энергоресурсов? В каком месте здесь ставить запятую? Неужели эта тема для дискуссий? Организаторы Российской энергетической недели (РЭН) решили, что вполне, но собрали за круглым столом не основных игроков добывающего сектора, а ключевых чиновников, регулирующих ТЭК и формирующих вектор его стратегического развития. Сами добытчики на мероприятиях РЭН были редкими гостями, их не было в президиуме на пленарном заседании с участием президента, отчего сложилось ощущение, что судьбу российского ТЭК обсуждали будто бы у него за спиной, без живого, непосредственного участия самих добывающих компаний. То ли потому что все решения по стратегическим секторам все равно принимаются наверху, то ли от того, что хотели сохранить общий позитивный настрой столь статусного события. Так или иначе оптимизма в дискуссиях о будущем российского ТЭК было многократно меньше, чем опасений и тревоги. 

С одной стороны, Россия может быть спокойна: не сбываются прогнозы по глобальному отказу от использования нефти. В последние годы мировой спрос показывает рост и уже достигает рекордных значений — 102 млн баррелей в сутки. Глобальная повестка по «озеленению» мировой экономики меняется под воздействием титанических сдвигов в геополитике и мировом устройстве, под давлением новым факторов в ней появляются иные акценты, и вслед за этим эксперты готовы пересматривать свои прогнозы. Сегодня они склонны считать, что спрос на водороды будет и дальше увеличиваться как минимум на горизонте ближайших десяти лет. И для России этот факт — и лучик надежды, и вызов, который ставит ребром вопрос, сможем ли мы сохранить свою долю мирового рынка энергоресурсов, будет ли России, что продавать, чем удовлетворять растущие потребности.

Не что, а как

Запасы нефти в РФ оцениваются в 32 млрд т — ого-го какой ресурсный потенциал! Значит, сможем наращивать объемы, сохраним роль ведущего мирового поставщика — да не оскудеет российский бюджет. Но горькая правда в том, что больше половины из наших запасов — трудноизвлекаемые (59%). Эксперты из Российского энергетического агентства (РЭА) посчитали, что добыча 18,6 млрд т запасов требует более сложных технологий. За последние годы затраты на добычу выросли на 20%. Ухудшение качества ресурсной базы приводит к росту себестоимости. И уже сейчас нефтяникам нужны колоссальные инвестиции в создание новых технологий. К существующим западноевропейским российскому ТЭК доступ существенно ограничен. Придется создавать свои — рискованно, дорого, долго, но так надежней. Иначе никак не избавится от страха, что завтра ветер снова переменится, и добывающий сектор вновь попадет в очередную зависимость, избавиться от нее пока никак не получается. По словам руководителя аналитической группы Аналитического центра ТЭК Дарьи Козловой, в нефтянке 70 позиций оборудования признаны критическими, то есть по ним срочно нужен российский аналог, но пока его нет. Вызовы текущего момента и ближайших десяти лет заметно удлинят инвестиционный цикл в отрасли. И в этих условиях нефтяникам пригодится долгосрочная системная поддержка государства и его активное участие в развитии новых каналов сбыта на международных рынках, в максимально возможной поддержке существующих и, конечно, в софинансировании стратегически важных для нефтегаза технологических проектов. В связи с отсутствием самих добывающих компаний на дискуссиях РЭН вопрос налоговых льгот как самого действенного рычага поддержки ТЭК почти не обсуждался, а если его и касались, то в шутливой тональности: мол, льготы по налогам — не единственный и не главный способ поддержки. Возможно, поэтому нефтяников к обсуждению их судьбы и не привлекли, опять затянут все ту же песню. Но вероятнее другое: говорить-то с кем и о чем? Бесполезные это будут разговоры. Решения правительства красноречивей обещаний. Но как будет дальше?

Спокойствие, только спокойствие!

Перестанут добывать в нужном объеме, хуже будет всем, и поэтому надо договариваться, как поделить расходы на ТЭК с учетом всех вызовов. Нефтегазовый сектор обеспечивает более одной пятой инвестиций в экономику РФ. Без якорного заказчика в лице ТЭК, особенно нефтегазового сектора, невозможно достичь ни одной цели национального развития. Чтобы верно расставить акценты, неплохо было бы угадать с прогнозами. Первый заместитель министра энергетики РФ Павел Сорокин говорит, что с точки зрения спроса на нефть мы достаточно спокойны. В российском правительстве потенциал мирового потребления на горизонте до 2030 г. и даже 2050-ого оценивают как существенный. В ближайшие пять – семь лет потребление будет расти на 3–5% ежегодно. В кабмине берут во внимание стагнацию и снижающуюся добычу в ряде стран, при которых бремя дополнительного потребления ложится на страны ОПЕК+, потому что именно у них есть задел по добыче. Потенциал по увеличению объемов добычи есть и в США, Канаде и Бразилии, но он ограничен рядом факторов. На американских континентах разработка ведется в основном частными компаниями и поэтому сильно зависит от цены. Еще в среднем 7% мировой нефтяной рынок теряет из-за падения добычи на традиционных месторождениях. Одним словом, место на рынке есть, однако сегодня, как замечает Павел Сорокин, важно задуматься о другом: «Ключевая задача для нас — не только рассуждать об этом, но и понимать, как мы это будем делать. Процесс добычи сложный, затратный, у нас уже две третьих запасов относятся к трудноизвлекаемым, к 2030 году сюда будут относиться 80% и более. Это означает, что капитальные и операционные затраты будут расти. Говоря о природной ренте, которую могут поделить инвестор и государство, надо понимать, что она сократится минимум в два раза за счет роста OPEX и CAPEX».

Смена подхода и консолидация

Но грош цена была бы тем чиновникам, которые не знали, что ответить вызовам хоть самой матери-природы, хоть глобальному нефтяному рынку или даже всей мировой экономике. И Павел Сорокин транслирует набор готовых рецептов, рожденный в сложных дискуссиях между Минэнерго и крупнейшими нефтедобывающими компаниями. Государство понимает, что задачу сохранения объемов добычи в интересах госбюджета решать надо сообща. Оно признает, что Россия уходит в добычу все более сложных запасов и поэтому отчаянно нуждается в технологических решениях, способных ее обеспечить. Чтобы создать этот задел, потребуется консолидация рынка, который сформулирует отраслевой заказ на технологии. Чтобы запустить этот механизм в работу, Минэнерго РФ меняет подход на проектный. «Мы хотим максимально уйти от того, что было в последние пять – семь лет, когда компании-заказчики требовали покрасить изделие в определенный цвет, — это путь в никуда. Консолидация — условие для сохранения нашей конкурентоспособности. Если мы не будем конкурентны по применяемым технологиям, мы вылетим из допустимых пределов рентабельности добычи, не сможем переживать колебания рынка, потеряем долю на мировом рынке», —
комментирует суть проектного подхода Павел Сорокин.

Подкрутить и привязать

Он же призывает максимально реалистично оценивать запасы с точки зрения их рентабельности. Звучит немного странно. Неужели добывающие компании меньше чиновников заинтересованы в реальной оценке сырьевой базы? Все-таки речь об их рентабельности. Но в правительстве и здесь усматривают подвох и обещают еще глубже вникать в нюансы проектов разведки и добычи, задача — максимально точно прогнозировать, как те или иные бюджетные дотации простимулируют ренту. Другими словами, государству нужны максимально рентабельные проекты, рассчитывать на тотальную поддержку всей отрасли по совокупности точно не стоит. И рассуждения чиновников о балансировке налоговой системы лишь усиливают эту позицию. Чиновники настраивают нефтяников на более эффективное управление всем и вся, и в первую очередь ресурсной базой.

Научимся извлекать сложные запасы эффективно, тогда и снижать налоговую нагрузку не потребуется, хотя заняться ее донастройкой все-таки придется: «подкрутить» НДД, привязать льготы не к самой добыче, а простимулировать разработку эффективных технологий для нее — вот куда планируют «рулить» в правительстве, но пока и там бессильны повлиять на стоимость денег для инвестиций. Все сегодня сводится именно к этому. Воля есть, инструменты, объем добычи, спрос относительно понятны, но по-прежнему неясным остается, как обеспечить адекватную стоимость длинных инвестиций при действующей в РФ ставке рефинансирования. По словам все того же Сорокина, ставка в 20% дает удорожание проекта на горизонте десять –
пятнадцать лет примерно в два с половиной раза. Как конкурировать на мировых рынках при таких дорогих деньгах? Почти невозможно, но придется.

Минфин — за честность

Минфину необходимо все это учитывать и балансировать на грани интересов отрасли и государства. Представитель ведомства Алексей Сазанов с трибуны Российской энергетической недели благодарит нефтяников за понимание всей сложности ситуации, за то, что реже стали приходить за льготами, а они меж тем, по мнению финансистов правительства, и так весьма внушительны: за 2023 год совокупный объем преференций для нефтегаза составил 1,7 трлн, из них один триллион приходится на НДД. В отношении новых, перспективных объектов добычи, скажем, на том же арктическом шельфе, применяются специальные налоговые режимы. В правительстве надеются, что добывающие компании ответят открытостью и честностью. Пока же, говорит Алексей Сазанов, чиновники ведомства чувствуют себя «родителями школьника», который «рисует» в дневнике вместо двоек пятерки. Речь о проектных документах и занижении оценок добычи. «Когда мы смотрим проекты добычи и потом сравниваем их с реальной добычей на объекте, мы себя чувствуем родителями школьника. На проектные документы очень сложно опираться из-за расхождения планов с реальностью. Часто инвесторы занижают объемы добычи. Мы за честность. Поэтому прежде чем идти за льготами, надо добиться прозрачности по разработке проектов месторождений», — говорит заместитель министра финансов Сазанов.

Цена просчетов повышается

Подхватывая на лету эту мысль, Федеральное агентство по недропользованию (Роснедра) предлагает министерству финансов «дружить домами», ведь если где и представляют реальную картину по запасам и объектам разведки и добычи, то именно здесь. По данным ведомства, за последние четыре года в РФ открыто 114 новых месторождений, в основном мелких, крупных среди них единицы. При этом совокупные расходы нефтяников на геологоразведку сохраняются на уровне порядка 320 млрд рублей последние пять лет, в основном это доразведка действующих месторождений. «Мы, конечно, анализируем, какие месторождения в каких технологиях нуждаются и будут рентабельны с условием определенных льгот, — добавляет к сказанному Сазановым замруководителя Роснедр Орест Каспаров. — Мы предлагаем Минфину более активно участвовать в нашей комиссии по утверждению проектов. Также мы предлагали свою экономическую модель для расчета рентабельности, наши расчеты основаны на экономике затрат, которые предоставляет нам недропользователь. Минфин помог бы нам убедиться, что цифры бьются. Если мы все будем на одной волне, то это будет всем в плюс».

Таким образом, вопрос качественной оценки сырьевой базы становится краеугольным для отрасли, и на примерах реализуемых проектов уже видны просчеты и их высокая цена. Многие нефтяные месторождения сильно обводнены. По этой причине, например, в ХМАО так и не достигнут коэффициент извлечения нефти (КИН), при этом обводненность уже составляет почти 90%.

Покорение Крайнего Севера 2.0

Выбора у нефтяников нет, и им приходится идти туда, где их ждет сложноизвлекаемая нефть и «чисто поле». Полное отсутствие инфраструктуры на территориях в новых районах добычи — серьезный вызов, его готовы принимать только крупные игроки. Между тем в России действует заявочный принцип, сначала он распространялся на золотодобычу, теперь и на углеводородное сырье, в результате отрасль наводнили средние и мелкие добытчики. И, по словам Ореста Каспарова, они первыми режут инвестпрограммы. Где-то инициативу перехватывает государство, например, в той же Якутии, и берет на себя затраты на геологоразведку. Так, благодаря программе «Геология: возрождение легенды» Роснедра смогли провести работы по оценке запасов Якутии. Правда, средства заканчиваются, говорят исполнители госзазказа, но пока они надеются, что удастся перейти в более северные регионы вдоль реки Лены, чтобы покрыть аэросъемкой максимальную территорию Якутии.

В регионах Крайнего Севера за свой счет ведут геологоразведку и частные компании. Все они рассчитывают на Северный морской путь, отсюда и повышенный интерес к оценке минерально-сырьевой базы прилегающих территорий, но его значительно «охлаждает» дороговизна северных проектов, и круг желающих суживается до крупного бизнеса. Ему, видимо, и придется нести все бремя нелегкого будущего. Конечно, никто не сомневается, что бурить надо, остановиться смерти подобно. А, поскольку бурить придется скважины с большим отходом, высоким давлением и в регионах с неразвитой инфраструктурой, в том числе за Полярным кругом и на арктическом шельфе, выход остается один: удешевлять технологии горизонтального бурения, без этого судьба и российской добычи, и многих регионов окажется под большой угрозой. Руслан Кухарук хоть и вступил в должность губернатора Ханты-Мансийского автономного округа — Югры относительно недавно, но уже готов бить тревогу. В регионе добывается 40% всей российской нефти, четверть из которой трудноизвлекаемая, а к 2040 году этот показатель достигнет 50%, при этом 90% уже сегодня обводнены. Чтобы в такие проекты шел инвестор, ему нужны спецсусловия. «Какие меры помогут не останавливать развитие? — рассуждает Кухарук. — На федеральном уровне нужно снижать ставку по налогу на прибыль, а регион должен дать льготу по налогу на имущество».

Совсем скоро Югра должна запустить в работу инвестиционный налоговый вычет, но применять его будут адресно — к тем компаниям, которые будут разрабатывать новые месторождения, но отнюдь не ко всем, а к тем, у кого запасов больше, а рентабельность выше. Для этого регион просит создать эффективную методологическую основу для расчетов запасов, тогда преференция даст максимальный эффект бюджету.

Обхитрить природу

Пока чиновники рассуждают, как тяжело всем придется, нефтяники уже не первый год борются за рентабельность, которая сильно «поплыла» на фоне ограниченного доступа к лучшим технологиям добычи и другим трудностям санкционного периода. Об этом за всю отрасль в ходе дискуссии по нефтедобыче на Российской энергетической неделе говорил генеральный директор АО «Зарубежнефть» Сергей Кудряшов. По его словам, в 2023 году дебет новых скважин, то есть объём сырья, добываемого из скважины за единицу времени, упал на 27%. «Можно начать дергать Минфин и кричать, что нам надо увеличивать объемы бурения, чтобы поддерживать уровень добычи. Тогда надо вернуть почти триллион из налогов и превратить их в инвестиции», —
говорит Сергей Кудряшов. По его мнению, повышения эффективности добычи можно добиваться и другими способами, в качестве примера он привел «Татнефть», которая упорно искала и нашла оптимальное технологическое решение: изменила конструкцию скважин, заменила часть оборудования и добилась окупаемости скважины с минимальным объемом добычи. Подсмотрев эти решения у коллег, «Зарубежнефть» пробует внедрять аналогичные решения на своих объектах и уже видит хороший результат. Нефтяники отчетливо понимают, что за коэффициент извлечения им придется побороться. Уплотняющее бурение им в помощь. Удастся подобрать технологический ключ, и нефтяникам откроются многие двери. Кладовая запасов России обширна, надо лишь найти способ обхитрить природу и достать то, что она надежно спрятала. Не первый год отечественные нефтяники идут по этому пути и пока им удается сохранить за собой 10% от объема мировой добычи, и это хороший показатель качества. Как говорит представитель АО «Зарубежнефть», все равно все получается окупать и держать рентабельность. 

Структурные сдвиги

Такие результаты даются нефтяникам ценой не столько налоговых льгот, сколько сверхусилиями. Об их высокой цене с помощью красноречивых цифр рассказывает главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач и обращает внимание, насколько существенно изменилась экономика нефтегазового комплекса РФ. В 2018–2019 гг. налоговые поступления от нефтегаза составляли 8–9% ВВП. По 2024 г. это 5,8%, в 2027-ом они ожидаются на уровне 3,9%. Лучше будет, только если цены на нефть пойдут в рост. Пока же очевидно, что рента упала в два раза, рентабельность тоже сократилась. В 2018 году в нефтянке она составляла около 40%. В 2024 г. по газовой добыче рентабельность почти нулевая, в нефтянке — ниже 30%. При этом нефтегазу угрожает структурный сдвиг всей российской экономики, быстрее него развиваются оборонка и химия. Понятно, что базовый расклад сохраняется, но, чтобы развиваться, нефтегазовому сектору нужна долгосрочная стратегия работы не на российском, а на международных рынках. Клепач предлагает не только продавать за рубеж, но и начать добывать в других странах — так удастся сохранить объемы добычи и сбыта.

Выравнивание рисков

Свой взгляд на перспективы развития отрасли — у банкиров. Он обусловлен реальной оценкой рисков в отрасли, а они сосредоточены вокруг добывающих компаний, и все же именно вокруг них концентрируется правительство — им адресованы все меры поддержки. Между тем, считает представитель «Альфа-Банка» Дмитрий Витман, куда более перспективно заботиться о развитии высокотехнологичных компаний, которые способны обеспечить ту самую добычу. «Нужно более равномерное распределение рисков между нефтяными и нефтесервисными компаниями. Их выравнивание в перспективе позволит привлечь банковский сектор», — добавляет банкир. Он настаивает, что принципиально важно вовлекать банковский сектор в финансирование всей нефтяной отрасли, а не только «винков» (вертикально интегрированные нефтяные компании, — прим. ред.). 

Вопрос «привязки» льгот к технологиям сложный, потому что механизма у правительства нет. В Минэнерго считают, что это будет возможно после того, как все запасы будут распределены по категориям. Тогда появляется логика: оценка сложности добычи на конкретном объекте определяет способ извлечения и формирует представление о том, как это технически реализовать, а следом придется оглядеться по сторонам и понять, сколько всего полезных запасов удастся извлечь с ее помощью, посчитать рентабельность и только тогда запускать в разработку при господдержке. С уверенностью можно говорить, что даже при постоянном повышающемся уровне цифровизации на создание подобной системы уйдет не один год. Так что спешить с изобретением новых мер поддержки Минфину особо не придется, и Алексей Сазанов уверенно заявляет: «Налоги — не сам торт, а «вишенка» на нем, главное — люди и их ценности. Минфин и Минпром должны формировать правильные ценности и тренды. Можно перебить шильдики на оборудовании и получить налоговые льготы. Если в голове нет желания и ценности замещать импорт, льготы не помогут фундаментально решить проблему». 

В общем и целом, он за нефтяную отрасль спокоен, ведь за последние 30 лет она уже совершила важный технологический поворот — от нефтепроводов к горизонтальным скважинам, и без всяких там нацпроектов. Выходит, у отрасли огромный потенциал, и главное им не мешать, то есть «удочку» им дали, а дальше будем только рыбку есть. Красиво умыв руки в общественной дискуссии, Минфин передал эстафету Минпромторгу. По сути, и те, и другие, конечно, правы. Долгое время российский нефтяной бизнес существовал в довольно комфортных условиях. Опыт последних лет многому научил, и главное — повысил выживаемость. Так что сегодня добытчики ждут от государства самого ценного — дополнительных усилий там, где политика мешает им делать бизнес.