Евгений Титов: «Высокооцифрованная» экономика – новая парадигма жизни

© Фото предоставлено пресс-службой Сбербанка

Одним из заметных прорывов завершающегося 2025 года для большинства из нас, с максимальной долей вероятности, станет искусственный интеллект. Его роль в решении повседневных личных и бизнес-задач настолько возросла, что теперь многие из нас не представляют без него свою повседневную жизнь и экономическое развитие. На этом фоне решение Нобелевского комитета присудить премию по экономике группе исследователей, доказавших прямую взаимосвязь между экономическим ростом и инновациями, выглядит особенно своевременным. Этот выбор дал нам «подсказку», где искать точки для нового роста, — в целенаправленной поддержке новых технологий и создании среды, где идеи быстро превращаются в технологии и коммерческие продукты.

Для России, которая еще до санкций успела многое по части цифровизации, внедрение искусственного интеллекта стало следующей технологической ступенью. Цифровая «зрелость», накопленная к тому моменту в госсекторе, в банкинге и финансах, в онлайн-коммерции, позволила быстро перейти на новый уровень цифровой трансформации и сделать из искусственного интеллекта понятный сервис для ведения бизнеса и улучшения качества жизни, а драйверами ускоренного внедрения стали крупные экосистемы, которые накопили важный опыт разработки и применения AI-решений. Они стали своего рода центрами компетенций по части искусственного интеллекта, который сначала оттестировали на собственных проектах, а потом растиражировали в бизнес-среде и по всей вертикали госуправления. В одну из таких экосистем мы пришли с вопросами о том, на каком этапе цифровой трансформации находится сейчас российская экономика, куда движется, и способна ли цифровизация изменить качество жизни на всей территории большой страны. В преддверии 184-летия Сбера на вопросы редакции отвечает Персона номера — Евгений Титов, вице-президент — председатель Среднерусского банка Сбербанка.

— Сбер — один из национальных «чемпионов» в области развития искусственного интеллекта. Он теперь навсегда с нами? Как лично вы к этому относитесь, нет ли у вас ностальгии по доцифровой эпохе хотя бы в чем-то?

— Наша жизнь действительно теперь связана с искусственным интеллектом (AI). Это не очередная «фича», а качественно новое явление, сопоставимое с появлением электричества или интернета. Вы можете представить жизнь без электричества и интернета? Я, честно говоря, свою с трудом. Я отношусь к этому как к возможности, о которой необходимо не просто знать, а максимально использовать на благо людей и общества. Мы в Сбере видим свою задачу в том, чтобы находить в этой технологии реальную практическую ценность: где она может избавить человека от рутины, где — ускорить принятие решений, а где — создать принципиально новый продукт, который повышает качество жизни людей или эффективность бизнеса. Что касается ностальгии по доцифровой эпохе, у меня ее практически нет. Да, раньше, несомненно, были свои плюсы: было более спокойное время, несколько иной культурный фон, больше живого общения, понятные правила. Современный мир — это, с одной стороны, мир скоростей, неопределенности, но в то же время мир безграничных возможностей. Он предлагает невиданную ранее степень личной свободы и доступа к информации. Многие исследования говорят об одиночестве, порожденном интернетом, замене личного общения виртуальным. Так вот, я полагаю, что AI отчасти способен вернуть нам это личное, более глубокое и осмысленное взаимодействие между собой, высвобождая наше время от рутинных задач, давая нам больше пространства для творчества и самовыражения, экономя временные затраты на повседневные дела. И я вижу, как это реализуется на практике. Например, мы перешли к философии B2U (Business to You), которая уходит от привычной классификации и позволяет видеть за каждым клиентом человека в совокупности его ролей: руководителя, родителя, горожанина, предпринимателя. Такой подход позволяет предлагать не разрозненные сервисы, а целостные решения.

— Действительно, мы видим, как с помощью AI экономика предложения становится все более персонализированной. По факту это другая матрица взаимоотношений между бизнесом и клиентами, государством и гражданами. Как эта смена парадигмы происходит внутри экосистемы Сбера?

— Секрет в том, чтобы видеть целостную картину и предлагать не услугу, а жизненный сценарий. Это сдвиг парадигмы в обслуживании. Например, раньше банк предлагал человеку услуги строго по запросу: пришел за ипотекой — получи ипотеку. Сегодня мы предлагаем не просто продукт, а решение. Например, расходы компании на логистику могут влиять на увеличение кэшбэка по личной карте клиента, а бизнес-кредит — автоматически открывать доступ к льготным условиям для личных инвестиций. B2U объединяет данные из всех сфер жизни, превращая разрозненные операции в единую историю, причем не только финансовую. Это не разделение на «рабочее» и «личное», а синергия, где каждый сервис усиливает другой, помогая достигать баланса между профессиональными амбициями и жизненными ценностями. Это шаг дальше клиентоцентричности: мы видим не «сегмент», как было принято раньше, а конкретного предпринимателя, родителя, болельщика — и собираем для него жизненные сценарии, где банковские и небанковские сервисы работают как одно целое.

— С 2023 года Сбер совместно с регионами реализует проекты AI-трансформации. Для Сбера это коммерческий проект или миссионерский?

— Системная работа, которую мы ведем с регионами с 2023 года в рамках программы AI-трансформации, не может быть сведена исключительно к коммерческим или только к миссионерским целям. Это стратегический симбиоз двух направлений. Наша основная задача — сделать AI доступным для широкого круга людей, принося реальную пользу не просто обществу, а каждому человеку лично. При этом, помогая регионам, мы прямо решаем задачи, которые обеспечивают технологический суверенитет страны, в том числе в области искусственного интеллекта. Его фундаментом служит наличие собственных полноценных разработок. К 2030 году прирост ВВП России за счет использования AI должен достигнуть не менее 11,2 трлн рублей, что составляет более 6% ВВП, — такой показатель зафиксирован в обновленной Национальной стратегии развития AI в России до 2030 года.

Если убрать за скобки социальную миссию и сосредоточиться на внутренних задачах, то остаются следующие ключевые цели. Во-первых, это расширение и тиражирование наших передовых AI-решений для бизнеса и госсектора. AI-трансформация регионов —
это фактически масштабирование нашего внутреннего успешного опыта и перевод его в формат внешних продуктов. Мы уже накопили значительный опыт внедрения AI в собственные процессы — сейчас он используется в 85% из них, что принесло 1,3 трлн рублей финансового эффекта за пять лет — с 2020 по 2024 год. Мы стремимся к тому, чтобы этот эффект получили и другие, и предлагаем клиентам продукты на основе AI, включая отраслевые решения для государственного управления, медицины, образования, туризма, сельского хозяйства, промышленности, машиностроения. Во-вторых, наша заинтересованность состоит в получении обратной связи и постоянном совершенствовании AI-решений. Сотрудничество с регионами, которое охватывает такие разноплановые сферы, как ЖКХ, транспорт, медицину, образование и экологию, позволяет нам тестировать наши модели в сложных, уникальных локальных условиях, тем самым повышая их качество, устойчивость и адаптивность. Например, в Калужской области сейчас внедряется система автоматизированного добавления предприятий в госреестр НВОС (государственный реестр объектов, оказывающих негативное воздействие на окружающую среду, — прим. ред.), а в Тверской области AI прогнозирует миграционные и демографические процессы. В-третьих, это развитие человеческого капитала и подготовка специалистов. В восемнадцати регионах страны, от Дальнего Востока до Магаса, у нас запущена школа цифровых технологий «Школа 21». Мы активно участвуем в проведении ИТ-форумов и конференций, чтобы обеспечить регионы и нас самих необходимыми кадрами. Это прямая инвестиция в собственный рост: без притока квалифицированных специалистов мы не сможем поддерживать и масштабировать наши AI-решения.

— Часто можно слышать, что уровень цифровизации в РФ крайне высокий, в том числе в госсекторе, который обычно считается максимально неповоротливым и консервативным. На какой стадии цифровизации сейчас находится Россия в целом, как бы вы охарактеризовали текущий этап?

— Действительно, цифровизация в России находится на высоком уровне, и текущий этап можно охарактеризовать как переход от пилотных проектов к системному, человекоцентричному преобразованию ключевых отраслей с фокусом на искусственный интеллект. Россия уже не просто следует за мировыми трендами, но и сама становится источником опыта, которым готова делиться. Приведу пример из нашей практики: по итогам 2024 года Сбер, обработав свыше 52 млрд транзакций, стал мировым лидером эквайринга. Это следствие высокой степени зрелости российской цифровой инфраструктуры. Масштабировать такие технологии до уровня, превосходящего возможности западных финансовых гигантов, возможно только в условиях «высокооцифрованной» экономики, где сформирована массовая привычка населения и бизнеса к использованию цифровых сервисов. Госсектор, который действительно традиционно считается более консервативным, тоже активно проходит этот путь. Мы видим, как растет зрелость применения AI в госсекторе, что является прямым благом для жителей и предпринимателей: сокращается маршрут взаимодействия, уменьшаются барьеры — коммуникация становится понятнее и проще. Например, в финансовом управлении Сбер совместно с Минфином России разработал AI-агента, который решает задачу сопоставления расходов с кодами бюджетной классификации, позволяя людям сосредоточиться на действительно сложных и важных задачах. А вообще один из первых проектов по внедрению искусственного интеллекта в гоусправлении апробировался в 2023 году в Московской области и касался обработки обращений граждан по социальной тематике с использованием нейросети ГигаЧат. Следующий шаг заключается в системном внедрении AI-агентов, которые знаменуют качественно новый этап цифровизации, поскольку способны самостоятельно выполнять целые цепочки операций. Кроме того, они создают синергию между разными сферами, например, данные о миграции могут напрямую влиять на планирование программ переподготовки, формируя основу для проактивной системы управления, которая действует на опережение.

— С какими целевыми запросами на внедрение AI к вам приходят регионы?

— Регионы приходят к нам с очень разными запросами, и наш подход напоминает сборку конструктора: есть базовое, универсальное ядро, которое обеспечивает надежность и скорость внедрения. Под конкретные нужды региона, будь то развитие транспорта или адресная поддержка бизнеса, мы добавляем соответствующие модули. Этот принцип «единый стандарт — индивидуальная сборка» позволяет избежать создания решений с нуля, но при этом гарантирует, что результат будет максимально соответствовать локальной специфике. Такой путь избавляет от множества ненужных решений и сохраняет тиражируемость, не нарушая региональный контекст. И это работает: сейчас порядка 85% регионов России используют AI-решения Сбера, причем речь идет не только о базовых сервисах на основе обработки больших данных или компьютерного зрения, но и о сервисах на базе генеративного искусственного интеллекта (GenAI).

Показательная история — в сфере образования, яркий пример — «Ассистент преподавателя», цифровой помощник для создания конспектов, подбора заданий и анализа учебной статистики. С сентября к проекту подключены 470 школ в Подмосковье и более 3,5 тысяч учителей, и мы продолжаем масштабировать проект. Второе важное направление— здравоохранение. Один из примеров здесь — сервис голосового заполнения медицинских документов Voice2Med, разработанный группой компаний ЦРТ —
партнером Сбера, который мы вместе с правительством реализуем в Московской области. Более 2000 рабочих мест врачей уже подключены к системе, позволяющей сократить время заполнения документации до 30%. Это то время, которое врач может потратить на главное: на живую беседу с пациентом, на более детальный осмотр и постановку точного диагноза.

— Какой метод цифровизации способен качественно изменить жизнь на территории всей страны?

— На мой взгляд, это системная AI-трансформация, основанная на человекоцентричном подходе. Индивидуальный подход к каждому региону позволяет обеспечить одинаково высокий уровень услуг как в крупных городах, так и на отдаленных территориях, где это наиболее востребовано. Например, в ряде регионов, в том числе в сельской местности, мы реализуем проект по использованию аппаратно-программных комплексов со встроенным алгоритмом на базе искусственного интеллекта для обработки ЭКГ, который позволяет врачам оперативно проводить кардиологическую диагностику и выявлять сердечно-сосудистые заболевания на ранних стадиях и своевременно корректировать тактику лечения. Именно такие решения, приближающие узких специалистов и сложные технологии к жителям отдаленных районов, являются ключом к качественному изменению жизни повсеместно.

В среднесрочной и долгосрочной перспективе достижение этой цели возможно при соблюдении нескольких условий. Во-первых, это развитие человеческого капитала, людей, которые способны не только использовать готовые решения, но и создавать новые, адаптированные под уникальные задачи. Во-вторых, фокусировка на инженерной смекалке и изобретательности, а не только на бюджетах: как показал пример китайской нейросети DeepSeek, можно достигать качества уровня американских моделей на существенно меньших вычислительных ресурсах. А ключевым условием является сохранение культуры доверия, где алгоритм — это всегда совет, а не приговор, и окончательное решение остается за человеком.

— Сейчас российская экономика находится в поиске новых смыслов, драйверов роста. Где, на ваш взгляд, скрыт потенциал, и правы ли те, кто считает, что именно цифровые технологии позволят России прогрессивно расти?

— На мой взгляд, основной потенциал сосредоточен в области технологического лидерства. Накопленный опыт, который весьма значителен, подтверждает, что внедрение AI — это мощный драйвер роста. В крупных компаниях AI позволяет сокращать путь от идеи до ее внедрения вдвое —
с шести–девяти месяцев до трех–четырех. Критическое значение приобретает реализация знаковых инфраструктурных проектов, поскольку они обладают мультипликативным эффектом. В приоритете должны быть российские производители, которые взяли курс на импортозамещение после ухода иностранных компаний.

Однако потенциал скрыт не только в крупных и прорывных проектах. Нередко можно услышать мнение, что драйвером российской экономики на данном этапе является малый бизнес. И здесь искусственный интеллект играет ключевую роль, облегчая доступ к сложным технологиям. Сегодня даже небольшой стартап или местное кафе может позволить себе решения для анализа клиентской базы или оптимизации закупок. Сами предприниматели считают технологическую составляющую важной для собственного развития. Наши опросы участников рынка электронной коммерции показывают, что 29% из них, а это представители малого бизнеса, считают влияние технологий на рост их бизнеса значительным, еще 39% —
умеренным. При этом усиления такого влияния в течение ближайшего года ожидают почти 60%.

— Скорость жизни, о которой вы говорили в начале, смена парадигм, та же цифровизация приводит многих к «выгоранию», личному, профессиональному, и мы видим, как топ-менеджеры мигрируют из отрасли в отрасль в попытках избежать этого. Вы в Сбербанке с начала 1990-х. Как вам удается сохранять интерес к работе, которую вы выполняете больше трех десятилетий? Что для вас остается драйвером профессионального интереса?

— О повсеместной тенденции говорить сложно — она действительно где-то проявляется ярче, где-то почти незаметна. В конечном счете все очень индивидуально, потому что карьерные траектории у всех разные. Но что я вижу вокруг себя в Сбере — так это то, что многие коллеги, работающие здесь десятилетиями, находят возможность пробовать себя в чем-то новом, не уходя из компании. В этом ценность Сбера как большой и сложной экосистемы: она предоставляет своего рода «внутренний рынок» возможностей.

Для меня самого «Сбер» — это не «одна компания», в которой я проработал больше тридцати лет. Я был председателем Дальневосточного банка, потом — Юго-Западного банка, сейчас в моей зоне ответственности — большая часть Центрального федерального округа. Каждый такой переход — это своего рода выход за пределы зоны комфорта, потому что у каждой территории свой запрос, свои клиенты, своя команда. Это новые роли и новые вызовы, новые стратегии и новые задачи, которые заставляют меня как руководителя заново «собираться», проверять свои гипотезы на практике и каждый раз заново завоевывать доверие. И в этом — мой главный драйв.

Немаловажный фактор — это команда. Работа с талантливыми, амбициозными людьми, которые постоянно бросают тебе вызов, не дает застояться. И наконец, постоянное обучение. Мир стремительно меняется, и, если ты не учишься, ты выпадаешь из обоймы. Мой профессиональный интерес —
это интерес ученика, который каждый день открывает что-то новое.

— Прорывные проекты, которых в портфеле экосистемы Сбер сотни или даже тысячи, требуют привлечения не просто талантливых, а уникальных специалистов. Каков ключ к успешной коммуникации с гениями?

— Главный ключ — это уважение к экспертизе специалистов и создание для них среды, а не попытка управления. Нельзя управлять гениальностью, можно только создать условия для ее проявления. Что это за условия? Во-первых, абсолютная смысловая автономия в рамках поставленной задачи. Мы ставим «Что» сделать и «Зачем», но «Как» — это их территория. Во-вторых, доступ к лучшим инструментам и ресурсам без бюрократических преград. В-третьих, толерантность к ошибкам. Инновации невозможны без права на провал. В-четвертых, честная и быстрая обратная связь. И в-пятых, общая, объединяющая большая цель. Гении не горят идеей «сделать еще один продукт». Они горят идеей изменить мир. Задача лидера — показать, как их конкретная работа меняет мир к лучшему.