Будущее рубля: на что мы себя обрекаем?

© freepik

«Страсти по экономике: День рубля и День сурка» — так остро и умно сформулировали тему организаторы благотворительного финансового онлайн-марафона Finversia, посвященного состоянию и перспективам мировой и российской экономик. А вот до смеха ли тем, кто ими управляет, и тем, кто внутри, — тому же реальному сектору, инвесторам, которые пытаются сосуществовать внутри сложившегося контура не самых простых обстоятельств. Их и анализировали ведущие российские экономисты, собравшиеся вместе, чтобы отметить день рождения российского рубля, но настроения царили скорее похоронные.  

На календаре было 1 июля. В этот день устроители марафона (Finversia, Национальная ассоциация специалистов финансового планирования и Московская международная валютная ассоциация) традиционно встречаются, чтобы обсудить перспективы российской национальной валюты внутри РФ и во вне ее. В этот раз разговор получился куда более объемным и докатился до границ практически всех ключевых стран — участниц мировой финансовой системы. Для начала собравшиеся отметили, что текущую дату точно можно считать похоронами широкомасштабной льготной ипотеки в РФ. А вот хоронить всю российскую экономику все-таки рановато, говорили участники онлайн-марафона, и каждый, глядючи со своей колокольни, объяснял, почему.

Не к добру…

Когда серьезные люди так много и залихватски шутят на серьезные темы, возникает подозрение, что это не к добру… Вроде как им ничего другого не остается. Когда столь уважаемые экономисты оказываются ни в чем не уверены, становится еще боязливее. Так чего нам стоит опасаться, где сегодня тонко, где порвется? К чему готовятся банковский, кредитный и платежный рынки? Одним ли влиянием санкций определяется сегодня будущее экономики России? Зло они для нас или тот самый пинок? Поддержит рубль рынок нефти, газа и золота хорошими новостями и ценами? Удастся ли вернуть доверие и ликвидность на фондовый рынок? Страсти по экономике полыхают сегодня не только в РФ, в мире тоже зреет буря, вопрос, какого масштаба. Явно видна тенденция к росту глобальной инфляции, а кое-кто из участников марафона считает, что, как это уже бывало не раз, ураган придет с американского континента. В таких условиях варианты финансового поведения становятся еще менее очевидными, как, впрочем, и судьба российской национальной валюты и ее ценности как таковой. А как хорошо все начиналось: биржевой курс, реальная цена, свободная конвертация.

А как хорошо все начиналось…

Одним из творцов этого либерального этапа жизни рубля был Андрей Нечаев, который в 1992–1993 гг. занимал пост министра экономики РФ.

Сегодня он признается, что испытывает тяжелое разочарование, ведь в результате санкций мы все потеряли ориентир курса, к которому успели привыкнуть за тридцать лет его биржевой конвертации: граждане, банки, бюджет, в конце концов. Явление очень неприятное, говорит Нечаев, но ожидаемое, и в ЦБ к нему явно готовились, и неизбежное случилось. Куда более насущный вопрос, как будут развиваться события дальше. Один из сценариев, прогнозирует экономист, что в цену, то есть в курс рубля, банки будут закладывать дополнительные риски, и тогда гэп между покупкой и продажей возрастет. Собственно, это уже происходит с тех самых пор, когда Мосбиржа прекратила валютные торги. «На этом потеряют импортеры, импорт и так стал существенно дороже — это серьезный фактор для инфляции, которая является сегодня главной бедой российской экономики, — рассуждает Андрей Нечаев. — Фактор инфляции будет действовать еще более активно. Возникает вопрос, что при такой ситуации будет с бюджетом, чем власти будут покрывать потери от курса, ведь сборы от валютной выручки составляют значительную часть доходов российской казны».

Какой захотим, такой и нарисуем

Пока бюджет не успел заметно пострадать от этого, но такой вызов уже существует, и правительству придется иметь это в виду и как-то на него отвечать. Альтернативный вариант точно хуже, то есть если курс решат «рисовать» с «бюджетного потолка», то есть если в кабмине задумают слегка «поправить» ЦБ и рассказать ему, какой курс позволит сохранить интересы госказны. Тогда реальные валютные сделки окажутся оторваны от нарисованной картины, и это совсем плохая история. Мы ведь там уже были, там, где есть несколько курсов, и сегодня риск вернуться в это нерыночное прошлое особенно пугает всех, кто последние десятилетия так стремился в будущее.

Пока ЦБ удается сохранять взвешенный подход к курсу, но совершенно непонятно, как долго регулятору это позволят, ведь однажды проблема приобретет более острый характер. В любом случае правительство постарается сработать на опережение, а значит, совсем скоро могут наступить совсем другие реалии.

В замкнутом кругу

Не менее шатки позиции Банка РФ и на другом поле битвы — борьба за более низкую инфляцию стала для него фетишем, но, кажется, и здесь ЦБ постепенно теряет инициативу. В его активе осталось совсем немного инструментов для борьбы с этим злом, если не сказать, что единственное, к чему он может прибегнуть, чтобы затормозить темпы роста цен, — манипуляции с ключевой ставкой.

Уже сегодня всем, даже обывателям, очевидно, что реальная инфляция в среднем вдвое превышает официальные данные, и в руководстве ЦБ не склонны заблуждаться на этот счет — себе дороже. Центробанк регулярно публикует собственные отчеты и по инфляции тоже, от официальных цифр данные аналитиков ЦБ заметно отличаются — они в среднем в два раза выше. В этих условиях рассчитывать на понижение ставки вряд ли стоит. И тут мы все оказываемся в центре замкнутого круга: чтобы удержать ситуацию, тушим пожар бензином. Деньги для бизнеса и инвестиций становятся все дороже, и совершенно непонятно, на что развиваться экономике.

Бронетранспортеры не продаются

Есть и другой парадокс, который может сыграть с нами злую шутку: доходы части населения растут быстрее, чем рынок насыщается товарами, то есть на потребительском рынке ничего не добавляется, поскольку, как заметил Андрей Нечаев, «бронетранспортёры на нем не продают». Следствием станет сжатие экономического роста. Что в этих условиях предпримут российские власти? Все чаще до нас доносятся опасения, что усиление администрирования экономики приведет нас к неактуальному курсу, и это не праздные разговоры о рыночности или огосударствление. Тот, кого наделяют правом задавать курс, получит неограниченную возможность манипулировать тем же бизнесом, и у того не останется выбора, кроме как задействовать обходные, черно-серые схемы. Продолжая эту мысль, Андрей Нечаев рисует кажущиеся сегодня нереалистичными перспективы, когда правительству придется вводить централизацию валюты и формировать два бюджета — рублевый и валютный. Это ли не есть полный экономический крах? «Я бы в принципе предостерег финансовые власти РФ от реализации курса на мобилизационную экономику советского типа с концентрацией ресурсов на ВПК, когда все остальные в положении аутсайдеров», — добавляет Нечаев, замечая, что видит в сегодняшнем экономическом курсе РФ еще одну опасность — технологическое отставание, поскольку инвестиции будут сконцентрированы в военном секторе, а остальные отрасли будут вынужденно деградировать. По мнению экономиста, в основном благодаря остаткам рыночной экономики, которые были заложены в 90-ые, РФ сегодня сравнительно безболезненно для себя переживает геополитические вызовы.

Пора бы управлять по-новому

При этом многие по-прежнему предпочитают не замечать очевидного: времена изменились настолько сильно, что бывшие в ходу методы управления экономикой уже не работают. Главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач эту мысль сформулировал так: «Мы пытаемся полувоенную экономику регулировать рыночными методами». В таких условиях, считает он, в пору и дальше ужесточать денежно-кредитную политику. В чей огород камень? В первую очередь, претензия адресована Центробанку, который, по мнению Клепача, все еще делает вид, что в РФ рыночная экономика. Экономист склонен считать, что мы живем в условиях «квазирынка». Об этом же свидетельствует и тот факт, что, несмотря на жесткость ДКП, привычные методы управления экономическими показателями неэффективны, и влияние ключевой ставки ЦБ на курс рубля минимально. В экономике есть очевидный перекос, и, кажется, никто из адекватных экономистов не берется оспаривать этот факт. Как говорит Клепач, жесткая политика ЦБ с лихвой компенсируется бюджетным импульсом, и приводит цифры: порядка 700 млрд рублей достигли субсидии государства. Льготная ипотека, субсидирование кредитов для ВПК — бюджетный импульс хоть и мощный, но именно он перекосил структуру российской экономики. Пока одних заливают деньгами, другие вынуждены брать новые кредиты под безумные ставки, чтобы закрыть предыдущие долги. Так что вряд ли темпы роста кредитования служат объективным показателем здоровья бизнеса. Все как раз наоборот: для большинства отраслей ключевая ставка уже на грани рентабельности бизнеса или максимально близка к ней.

Слишком дорогие рубли

Банки и дальше будут повышать процентные ставки. Ужесточать или не стоит — ни тот, ни другой сценарий не предвещает благо. Клепач считает, что ужесточение денежно-кредитной политики позволит незначительно укрепить курс рубля, инфляция замедлится, хотя и незначительно, но на этом фоне мы увидим резкое замедление темпов роста ВВП и всей экономики в целом, ведь при такой высокой стоимости денег объем инвестиций будет сокращаться, только так бизнес сможет компенсировать дорогие кредиты.

Тот еще ребус получается. Ситуация складывается крайне парадоксальная: ЦБ пытается бороться с инфляцией и остужает потребительский пыл, бюджетный импульс действует ровно в обратном направлении, раздувая пламя зарплатной гонки и, как следствие, спроса и инфляции. Со стороны кажется, что внутри властной вертикали действуют разнонаправленные силы, но кому во благо? Неужели все это позволит достичь баланса, к которому мы так стремимся? Пока он для нас недостижим, и во многих секторах экономики правительство продолжает тушить пожар, в том же авиастроении. Между тем глава ЦБ призывает переходить от срочных мер к плановым, и в планах регулятора — очередное повышение ключевой ставки и инфляция на уровне не выше 4%, пусть не сейчас, но потом. Андрей Клепач задается вопросом: а почему нам кажется, что должно быть именно столько и ни процентом больше? Клепач эту цель ЦБ считает ошибочной, а еще недостижимой при текущих подходах к регулированию.

«ЦБ просто не хочет признать, что живет в прошлом, а не в тех условиях, где мы сейчас реально находимся, то есть сохраняет регулирование инструментами рыночной экономики, ее структура изменилась», — считает экономист и советует финансовым властям брать на себя больше рисков, забирая их у бизнеса, помогать ему, а еще нужно ужесточить диалоги с КНР, Казахстаном, в экономики которых РФ многое вкладывает, считая эти страны стратегическими партнерами, но не требуя лояльности и помощи российскому бизнесу.

Когда деньги становятся фантиками

Отрицание реальности опасно для всех, но, к сожалению, не только российские финансовые власти все еще позволяют себе оставаться в плену иллюзий. Российский бизнес, хоть и ближе к земле, но еще не до конца осознает, что его погрузили в другую реальность. В ней уже не стоит хранить на счетах валюту, потому что теперь это лишено всякого смысла. Александр Беспалов, основатель международного консалтингового бутика Bespalov Finance, называет тех, кто еще это практикует, «большими оптимистами», потому что с помощью валюты невозможно реализовывать задачи импорта-экспорта, но для многих российских компаний это все еще неочевидно. В новой реальности Россия продает за рубли даже сырьевые товары, структура уже переформатировалась в сторону рубля, практика показала, что наша денежная единица нужна целому ряду стран. По этой причине мы будем иметь более-менее «приличный» курс, и он будет почти рыночный, и, чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть, по каким ценам идет обмен криптовалюты на рубли. По мнению Александра Беспалова, это и есть справедливая цена, которой достойна сегодня российская денежная единица.

Резкий разворот

Неслучайно первые лица Центробанка призывают российский бизнес переходить на криптовалюту в международных платежах. Этот резкий поворот от отрицания этого платежного инструмента к призывам его активно использовать дорогого стоит, но пока все — на словах, реальных шагов как не было, так и нет. Между тем, по разным оценкам, в РФ сегодня порядка трети или даже четверти населения так или иначе пользуется криптовалютой. Огромное количество контрактов заключается с привязкой к ней. Да, об этом не принято громко заявлять с высоких трибун, и крипта в РФ практически вне закона, но всем очевидно, что она способна решить множество проблем.

Значит ли это, что в криптомире есть ответы на все вопросы? А это смотря, как посмотреть, говорит вице-президент Ассоциации криптовалют и блокчейна Валерий Петров и призывает сразу отделить мух от котлет, то есть не сводить диалог к криптовалютам, а расширить его до криптоактивов — так будет точнее, вернее, по сути. Желая отделить одно от другого, российские власти делали несколько подходов к осознанию роли и возможностей цифровых инструментов для нашей экономики. Еще в 2017 году президент поручил в срок до 2018 года ввести регулирование рынка ЦФА, но первый закон вышел только к 2020-му, и ЦБ объявил о скором запуске цифрового рубля, сделав, по сути, блокчейн-зеркало традиционного финансового инструмента, который на 100% обеспечен реальными активами.

Между тем уровень капитализации рынка ЦФА в мире уже достиг 2,5 трлн долларов США, но реальный объем сделок с ними оценивается в сумму около одного миллиарда долларов.

Цифровой мейнстрим

При этом мир неуклонно движется в сторону новых технологий для расчетов. По данным мировых опросов, около 56% крупных компаний ищут варианты использования ЦФА в своей работе. Высокотехнологичные решения в области ЦФА, блокчейн, смарт-контракты, токенизации —
вот текущий мировой мейнстрим, и Россия сегодня стоит на важной развилке — влиться в него или вариться в собственном соку, вне зависимости от СВО, что и происходило и до ее начала. Очевидно, что в попытках развивать ЦФА весь мир сегодня сталкивается с одинаковыми трудностями: дефицит профессионально подготовленных кадров, недостаточное развитие технологий, которые позволят расширить токенизацию. На тех же сырьевых, фондовых рынках ЦФА практически не задействуют. Валерий Петров напоминает, что сегодня во всем мире всего 13 крупнейших токенизаторов, они же работают в сфере традиционных финансов. Между тем на фоне острого геополитического противостояния бизнес во всем мире нуждается в нестандартных подходах и инструментах. Пока же хорошую динамику применения ЦФА показывают розничные инвесторы, благодаря им рынок только одних стейблокионов сегодня составляет 162 трлн долларов. В США более 15% населения владеют криптоактивами, в Канаде —
10%. Уверенный рост пользователей крипты наблюдается, прежде всего, в тех странах, где есть проблемы в традиционной финансовой системе. Это та же Турция, Саудовская Аравия, Сингапур. И это говорит о том, что инновационные финансовые решения — реальный конкурент традиционным, мир движется именно в эту сторону. В России же пока это движение явно затруднено, но и у нас потребление крипты растет вопреки позиции властей.

Порядка 27% трафика на мировых криптобиржах — из РФ, даже несмотря на то, что у нас практически запрещено обращение криптовалюты. И это приводит к тому, что всю заработанную криптовалюту российские майнеры реализуют через стороннюю инфраструктуру. Валерий Петров говорит, что мы опять наступаем на те же грабли: «Если мы прямо сейчас не начнем внедрять собственную инфраструктуру с выходом на мировые платежные шлюзы, и технологически, и финансово выполнить поручение президента и сделать ЦФА платежным инструментом не получится».

Гибкость и управляемость

Между тем мир уверенно развивается по пути токенизации в самом широком смысле, ведь она позволяет многое переводить в цифровую форму, и не только денежные единицы. В качестве понятного большинству примера председатель Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов Виктор Достов приводит Apple Pay, который как раз и создает определенный набор токенов, чтобы тот, кому вы его отправили, мог совершить покупку. Популярность токенизации в мире растет, поскольку это и есть следующий шаг в развитии цифровых инструментов платежа. Те же цифровые национальные валюты пока не состоялись ни в одной стране мира как полноценный инструмент для любых расчетов. Заметного прогресса нет и по цифровому рублю. Пока российские власти размышляют, что делать с криптовалютой, мир готовит им еще более прогрессивную смену — глобальную токенизацию. Она предоставляет широчайшие возможности: можно дать доступ к счету кому захочется, и при этом управлять процессом: ограничивать суммы, время действия токена — настройки могут быть любыми, и это очень удобно, говорят понимающие люди, поскольку к токену можно привязать любую ликвидность. Это гибкий, управляемый, анонимный инструмент.  

В случае с бизнес-расчетами вообще хорошо: выпускаешь токен, банк замораживает под него деньги на счету, конечный получатель может обналичить его в любом банке мира. Неслучайно тот же Европейский банк сейчас думает, как настроить в пределах Евросоюза эту систему обмена токенами между банками. Есть у токенизации и еще одно важное преимущество. Цифровые валюты центробанков обрушат традиционную банковскую систему, поскольку выкачают из нее ликвидность. В случае с токенизацией этого риска нет. Виктор Достов опасается, что, несмотря на всю перспективность технологии, в России ее может постичь та же участь, что криптовалюту, то есть власти попытаются все зарегулировать.

Усложняя жизнь, повышаем издержки

Пока же все идет к тому, что мы упускаем возможность выйти из крайне затруднительного положения с трансграничными расчетами, а пора бы начинать экспериментировать с разными формами денег. Ни ЦФА, ни токенизация не станут панацеей, ведь любой платежный инструмент должен быть подтвержден реальной ликвидностью. Но чем больше механизмов будет создано, тем гибче и эффективнее будет финансовая система, тем дешевле будут обходиться бизнесу транзакции. Пока же США, страны Евросоюза и Великобритания делают все, чтобы повысить эти издержки, и чем дальше, тем успешнее и больнее ударяют по российским компаниям и тем, кто с ними работает. Именно платежные операции и банки, которые обслуживают их, стали главной мишенью вторичных санкций, которые оказались гораздо эффективнее первичных. Общими усилиями недружественные страны нащупали самое больное место. Российский Совет по международным делам взялся проанализировать вектор санкционной политики и сделал упор именно на вторичные санкции, поскольку их рост приобрел лавинообразный характер: только в июне в санкционные списки включили более сотни юрлиц, а всего их там начиная с 2022 года числится 511. Американцы выполняют свое обещание и наращивают темпы.

Идет охота…

Глава Совета Иван Тимофеев рассказывает, что в числе тех, кого «обложили», есть и физические лица, и морские суда, но особенно интересны для анализа те компании, которые оказались под вторичными санкциями, и поводы, по которым они под ними оказались. Всего в списке компании из 52 стран, больше всего из КНР, ОАЭ, Турции и Кипра. Эксперт поспешил развеять существующий стереотип, что постсоветское пространство стало неким хабом для обхода санкций. Цифры показывают другое. Вторичные санкции наложили на десять киргизских компаний, две — из Азербайджана, одна — из Грузии, девять белорусских. Для сравнения, в списке 16 швейцарских компаний и шесть немецких, то есть американцы без колебаний вводят санкции против своих же союзников.

Санкционная политика реализуется в мире не впервые, но каждый раз подходы к ее формированию и реализации разные. Спустя несколько лет ограничений для РФ в мире так и не сложилось само понятие, что есть санкции, в том числе вторичные. Экспертам, банкирам, частному бизнесу остается лишь по практике судить о том, кто попадает под вторичные ограничения и за что.

Кого, за что и как накажут

Конценсусное определение, которое сегодня сложилось, вторичные санкции — это ограничительные меры в отношении лиц, действующих в юрисдикциях третьих стран, которые накладываются на них за сотрудничество, взаимодействие, принесение выгоды лицам из РФ в обход действующих санкций или экспортного контроля. «Главное здесь — это юрисдикция третьей страны. Когда речь идет о стране-мишени, это первичные санкции, и тогда речь идет об административном или уголовном преследовании. Если вы американец и нарушили законодательство своей страны, вас ждет именно такое наказание. Если же вы турок, ведете расчеты в рублях, лирах и т. д., поставляете американские товары или любые другие товары российскому ВПК, к вам нельзя применить меры административного или уголовного наказания, вас можно заблокировать, внести в «черный» список», — дает разъяснения Иван Тимофеев.  

Его команда не только посчитала по головам жертв вторичных санкций, но и проанализировала поводы включения в санкционный список. Ключевой — обход экспортного контроля, то есть поставки в РФ электроники, промышленного оборудования, товаров, которые подпадают под него. Второе основание —
связь компании с подсанкционными лицами. В случае с Кипром как раз эта причина является основной, поскольку местные консалтинговые, инвесткомпании оказывают услуги российским юрлицам.

Мейджеров, глобальных корпораций в этих списках нет. Эксперты объясняют, что многие из них работают в американской юрисдикции, и нарушение санкционной политики обернется для них большими проблемами.

Ловля на живца

Нарушителей выискивают разными путями, в том числе мониторят официальные сайты компаний, и сегодня многие их просто не создают, чтобы «не светиться». Так поступают в основном китайцы, но в случае с финансовыми операциями все сложнее — скрыть их практически невозможно, и американцы активно отслеживают китайские банки, сотрудничающие с РФ. Сегодня почти любой китайский бизнес, не только банк, рискует попасть под вторичные санкции. Иван Тимофеев уверен, что единственной альтернативой может стать создание банков, ориентированных исключительно на работу с российским бизнесом, при этом придется смириться, что качество и сервис будут отличаться от привычного.

По американскому пути идут Евросоюз и Великобритания, где недавно вышел спецдоклад о том, как поставить санкции против РФ на поток. Все движется к тому, что, даже если политическая конъюнктура изменится, рассчитывать на быструю отмену санкций не стоит. «Быстро не получится, — говорит Иван Тимофеев, — опыт показывает, что санкции могут смягчаться, но способ для этого обычно выбирают хитрый. Например, что делали американцы в отношении Венесуэлы: выпускали документ, временно прекращающий действие санкций, но не отменяли их. Это такой промежуточный механизм. Санкции окутаны паутиной законов, и я считаю, что они надолго. Санкции против Ирана старше меня».

Еще один интересный вопрос: делают ли санкции сильнее экономику той страны, в отношении которой введены? Однозначного ответа нет ни у кого, потому что все зависит от подходов к прохождению этого этапа.

Иван Тимофеев уверен, что главные негативные эффекты от санкций — рост издержек, дефицит товаров, к которым мы привыкли за годы дружбы с Западом. Шансы на успех в развитии собственных технологий у нас есть, уверен Иван Тимофеев, его аргумент в том, что Китай, на который мы сейчас опираемся, значительно подрос по уровню технологического развития. Но при этом самое печальное, что санкции сильно искажают рынок, поэтому пока наше будущее, даже ближайшее, увы, неочевидно.

Подозрения зреют

В условиях столь туманных перспектив бизнес вынужден брать на себя повышенную ответственность и действовать на свой страх и риск. Феномен последних нескольких лет еще и в том, что на фоне последних событий активизировался сектор МСП. В ковидный период государство активно ему помогало, благодаря госпрограммам многим удалось выжить и со временем окрепнуть. В период санкций малый и средний бизнес пошел ва-банк — показатели кредитования в секторе выросли на 30%. Парадоксально, но факт: даже в тучные годы такого не было. Генеральный директор аналитического агентства «БизнесДром» Павел Самиев считает, что все дело в стечении ряда обстоятельств: экономика получила мощный импульс в виде бюджетных инвестиций и госзаказаов, активизировался потребительский спрос, простимулированный ростом зарплат.  

Все бы хорошо, пугает, но зреют нехорошие подозрения. Какой малый бизнес может себе позволить кредиты под 20%, какая у него должна быть рентабельность? Очевидно, что очень высокая, но среди небольших компаний таких единицы. Надежда на то, что в структуре взятых МСП кредитов большая часть — очень короткие, тогда процентная нагрузка меньше, а оборачиваемость быстрая. Но есть ведь и третий, наихудший вариант: совсем скоро эти кредиты превратятся в проблемные долги. Очевидно, что реальная картина где-то между.

Кто здесь перегрелся?

Пока банки в плюсе, они получают повышенную маржу. Да и бизнес, пока растет объем госзаказов, будет рисковать. И даже жесткая денежно-кредитная политика властей не изменит ситуацию, разве что добавит головной боли и увеличит издержки, не только бизнеса, но и бюджета. Другой вопрос — это «перегрев» экономики, которым пугает тот же Центробанк. Правда, точного определения, что под ним понимать, никто не дает. Предполагается, что это рост, который провоцирует диспропорции и «пузыри». Но пока очевидно только то, что зарплаты растут быстрее производительности. Кроме того, добавляет Павел Самиев, мощный бюджетный импульс сильно перегрузил промышленность, ей не хватает ресурсов: людей, мощностей, оборотных средств, технологий, поэтому на первый план выходит важный вопрос эффективности компаний. Высказывая различные опасения про диспропорции и «перегрев», экономисты и чиновники основываются на традиционных формулах и представлениях о том, что есть норма. Павел Самиев задается вопросом: «Кто определил, где она, некая точка роста, после которой начинается перегрев? Почему инфляция не может быть 8 или 9%?» Вот ведь как получается: даже фундаментальные цифры и понятия под вопросом, от чего тогда отталкиваться в оценках? Перекосы вроде как есть, но, к чему они приведут, совершенно непонятно. Почва для анализа слишком зыбкая. Даже объем инвестиций в реальный сектор экономики и тот не показатель, ведь роль ключевого институционального инвестора взяло на себя все то же государство, а оно может не только в ФНБ взять, но и допечатать. Вопрос, сколько, тоже открыт.

Пузыри и парадоксы

Эпоха парадоксальных явлений наступила не только для России, но и для сильнейшей экономики мира. Американские власти сегодня тоже стоят на развилке, считает экономист Михаил Хазин. Они пытаются сохранить долларовую систему как доминирующую в мире, но ресурсов, той самой ликвидности, на которой все основано, в американской экономике недостаточно, и она тоже сильно «пузырится». Скоро выборы, на которые один кандидат, Джозеф Байден, идет как раз с тем самым целеполаганием: во что бы то ни стало сохранить влияние доллара в мире. Его соперник Дональд Трамп в основу экономической программы закладывает восстановление объемов производства внутри США и ради этого готов пожертвовать гегемонией доллара.    

Пока американцы гадают, чье предложение способно реально улучшить их жизнь, мир захлебывается в море геополитики, ведь его ключевая финансово-экономическая проблема в полном отсутствии альтернативных вариантов. По мнению Михаила Хазина, РФ может стать жертвой обвала экономики США. Американский фактор влияния важен не только для России — все завязаны на доллар. С 1944 года мировая экономика существует в Бреттон-Вудской системе, и до сих пор у нас нет ничего другого. Судьба доллара в ненадежных руках, опасаются наблюдатели, если, конечно, не появится третий, он же запасной, но кто знает, что он предпримет в борьбе за американское доминирование. Пока ярые политические оппоненты бьются за мировое господство, простые американцы ждут, что жить станет лучше и веселее. По мнению Хазина, совершенно непонятно, кому и как придется решать накопившиеся экономические проблемы в американской экономике. И этот фактор способен дестабилизировать весь глобальный мир, частью которого по-прежнему остается и Россия.