Тульские дореволюционные фотостудии

В истории отечественного фотодела просматриваются два досадных пробела: «белые пятна» в биографиях (либо их полное отсутствие) и отсутствие изображений самих фотографов.

Это не парадокс: грибники чаще всего не едят грибов. Следующий далее материал умещается в нескольких кратких справках. Но нельзя отрицать, что эти люди были настоящими предпринимателями, исправно платившими налоги, вращавшимися в самых высоких кругах, но прежде всего — донёсшими до нас прелюбопытные свидетельства в картинках. Желающих узнать о тульских фотостудиях что-то ещё отсылаем к статье «Из истории тульской фотографии» Е. Галкиной (Тульский краеведческий альманах. — 2003. — 66–72). 

Ходасевич

Он не был первым тульским фотомастером, но был популярен у аристократии и творческих людей. В 1865 на улице Киевской, 13, открылось ателье Фелициана Ивановича Ходасевича (1835–24 ноября 1911). Ученик академика Фёдора Антоновича Бруни, подававший надежды Ходасевич не стал художником вследствие физического дефекта (по шесть пальцев на каждой руке), но нашёл себя в фотоделе. Он оставил небольшое, но качественное наследие: портреты М. Е. Салтыкова-Щедрина, родителей Глеба Успенского и, кажется, самого Успенского (точно не доказано), писателя-врача В. И. Смидовича, детей Льва Толстого, купцов Бабашевых, Добрыниных и даже епископа Тульского Никандра (Н. И. Покровского). Выехал из Тулы в конце 1885.

Самый известный снимок студии                                 Фото неизвестного. Студия   

Ф. И. Ходасевича: дети графа Л. Н. Толстого:                             Ходасевича в Туле

Илья, Лев, Татьяна, Сергей. Тула, 1871(?)

Кантер

Место положения ателье Ф. И. Ходасевича по выгодности своей привлекало взор многих бизнесменов, и в 1886 его перекупил московский мещанин Семён Осипович Кантер (не исключаю его личного знакомства с москвичом Ходасевичем). Он приобрёл новейшее оборудование, завязал связи в «большом мире» (с купцами и властями), реклама делала своё дело, но… В семействе обнаружились революционеры! Можно уверенно сказать, что владельцу пришлось несладко — ведь это случилось в 1906, когда вместе с ростом недовольства муссировался антисемитизм. Врагов царского — молодых Кантеров сослали в Архангельскую губернию, и в конце концов, всему семейству пришлось свернуть успешную работу ателье и выехать из Тулы в неизвестном направлении. Один Кантер бежал из ссылки, но не в Тулу.

Фото неизвестного. Студия Кантера в Туле

Вакуленко

Губернский секретарь Иван Павлович Вакуленко — самый плодовитый фотомастер в Пензе и Туле. Проживал в Пензе, но много работал в Туле, где в 1892 открыл студию в доме Астрецова на Киевской. Прямое сообщение «Пенза–Тула» — нерегулярное, так что и сегодня, как в XIX веке, ездят через столицу. Качество снимков Вакуленко отменное, бросается в глаза логотип. На одних карточках стоит: «Вакуленко. Тула и Пенза» или «Фотография Вакуленко в Пензе и Туле», на других: «Вакуленко. Тула и Пенза». Что бы значила такая разница? Дань настроению, вызванному переменным успехом, или, скорее всего, акцентирование на городе, в котором снимок сделан?.. В 1898 Вакуленко подарил студию сыну Владимиру, и тот в последующие годы запечатлел немало важных городских событий. Главным достоянием этой мастерской остаются не имена, а высокохудожественная отделка продукции.

Типичный образец творчества студии Вакуленко

Курбатов

Выходец из крестьянского сословия Иван Фролович Курбатов держал салоны в Туле, до 1899 Москве и, может, ещё где-то, а столичный салон на Тверской по непроверенным данным якобы перешёл от него к Софье Николаевне Курбатовой. Родство их мне неизвестно, так как после кончины Курбатова в Туле студией на ул. Киевской заправляла его дочь Юстина Ивановна Курбатова, но очень недолго. Снимки этого периода пока не найдены. Каким-то образом ателье перешло к Юргенсону.

Юргенсон

В электронной сети мы можем увидеть, что студия Курбатова занимала «дом Зейферта». Никакого Зейферта в Туле архивные источники не указывают, зато был состоятельный займодавец и домовладелец Г. М. Зейфман (1872–1925), красочно запечатлённый неким профессионалом в собственном гробу родне на память. Фото сделано на почтовой открытке! Элия Мотлович Юргенсон, не имевший никакого отношения к тульским врачам-подвижникам Анатолию и Константину Юргенсонам (те называли себя крещёными шведами), может, и в Туле никогда не бывал.  Продуктов его студии осталось крайне мало. Но их качество не оставляло желать лучшего, и на примере этой студии можно заключить, что плохих студий в Туле вовсе не было.

На снимке студии Юргенсона слева —товарищ городского главы Тулы А. Н. Хатунцев. Справа, предположительно, городской глава А. А. Смирнов.

Тула, около 1913

Свейковский

Немец польского происхождения, смолянин Альберт Альбертович фон Свейковский — родственник декабриста И. С. Повало-Швейковского («свейкас» — светлое слово, литовское приветствие). Студия на ул. Посольской «против церкви Спаса» занимала часть второго этажа того дома, где на первом был магазин И. М. Филиппова. Сын Свейковского Альфред унаследовал отцовское дело и, подобно И. П. Вакуленко, действовал в двух губернских центрах (более известен в Ярославле). Чётко работая в границах заданного профиля, Свейковские предпочитали портретную съёмку, в чем им вторил Вс. Николаев.

А. А. фон Свейковский — единственный тульский фотомастер, чей собственный портрет сохранился

Николаев

Кто он, этот Всеволод Николаев? Тот же источник (статья в альманахе) со ссылкой на Тульский областной архив указывает: «петербургский ремесленник В. К. Николаев». Ателье на ул. Посольской — в доме купца И. В. Золотарёва, бывшем доме купца М. Я. Салищева. Николаев никогда не снимал пейзажи, но его фотостудия не обходилась без природных фонов, создававших видимость объёма. Судя по всему, он базировался на съёмке для документов. Из общего наследия тульских ателье от Вс. Николаева осталось больше всего — в редкой семье не найдётся его знаменитое клеймо «Вс. Николаев, Тула».

Сabinet-portrait, Visit-portrait, Modern (Модерн)

Под иностранными логотипами в Туле работали от силы три фотостудии, и все без указания адресов. Ответов, кто ими владел, нельзя найти даже в архиве. В то же время работы с логотипом «Сabinet-portrait» попадаются в семьях, хранящих изделия Э. М. Юргенсона, а названный Зейфман посмертно снят Юргенсоном на открытку этой фирмы. Не входила ли она как филиал в его, так сказать, объединение? В 1994 мне, в частности, попался листок с перечислением студий, но без фамилий. Сейчас бренд «Сabinet-portrait» восстановлен в Казани. Смею предположить, что остальные студии, не имеющие персональной привязки, тоже являлись дочерними ответвлениями чего-то большего. «Модерн» находился на ул. Киевской, в доме Сушкина (дома в России в нумерации не нуждались!).

На снимке студии Сabinet-portrait — сёстры Щербачёвы.

Тула, около 1915

Это далеко не всё. На открытках остались фамилии: «А. Н. Некрасов», «В. Ф. Солодовников» (оба на ул. Пятницкой), епифанский помещик «И. Н. Голицын» (не князь) на ул. Площадной, «Д. Д. Нестеровский на улице Томилинской» и какой-то «А. А. Маслов» без улицы.

С 1912 снимали кремль, пополняли прилавки комплектами открыток, но недолго этой песне оставалось звучать. Новые хозяева частную собственность отменили, и фотографы оказались перед небогатым выбором. В «моду» вошла аренда всяких трудовых клубов, домов культуры и халтуры в помещениях, отнятых у тех, кого прогнали и истребили. Смена «места действия» объясняет специфичность интерьера и декораций. Раньше людей рассаживали и расставляли перед заказными широкоформатными видами, каждый из коих превращался в эдакую торговую марку предприятия. Уже к концу 1910-х виды безвозвратно канули в Лету. Впрочем, если в 1978 при сносе нашего дома в Заречье на большом холсте рукописной копии картины Н. В. Орлова «Итальянский праздник» рабочие таскали мусор, легко представить «совковую» хозпригодность студийного инвентаря. Досаду вызывает и невозможность проследить дальнейшие биографии фотомастеров.

В нашем семейном архиве есть групповой снимок младшеклассников, сделанный в 1928 в самом первом помещении тульской школы № 10 на набережной Дрейера, в доме, снесённом относительно недавно. Сзади просматривается фон в виде элементов городской усадебной архитектуры. Что это было: реальный интерьер (сомнительно) или занавес, который уберегли от большевистских экспроприаций и специально брали на выезд? В любом случае профессионализм фотографа с явно дореволюционным стажем не оставляет желать лучшего, всё сделано мастерски.

Это далеко не всё. На открытках остались фамилии: «А. Н. Некрасов», «В. Ф. Солодовников» (оба на ул. Пятницкой), епифанский помещик «И. Н. Голицын» (не князь) на ул. Площадной, «Д. Д. Нестеровский на улице Томилинской» и какой-то «А. А. Маслов» без улицы.

С 1912 снимали кремль, пополняли прилавки комплектами открыток, но недолго этой песне оставалось звучать. Новые хозяева частную собственность отменили, и фотографы оказались перед небогатым выбором. В «моду» вошла аренда всяких трудовых клубов, домов культуры и халтуры в помещениях, отнятых у тех, кого прогнали и истребили. Смена «места действия» объясняет специфичность интерьера и декораций. Раньше людей рассаживали и расставляли перед заказными широкоформатными видами, каждый из коих превращался в эдакую торговую марку предприятия. Уже к концу 1910-х виды безвозвратно канули в Лету. Впрочем, если в 1978 при сносе нашего дома в Заречье на большом холсте рукописной копии картины Н. В. Орлова «Итальянский праздник» рабочие таскали мусор, легко представить «совковую» хозпригодность студийного инвентаря. Досаду вызывает и невозможность проследить дальнейшие биографии фотомастеров.

В нашем семейном архиве есть групповой снимок младшеклассников, сделанный в 1928 в самом первом помещении тульской школы № 10 на набережной Дрейера, в доме, снесённом относительно недавно. Сзади просматривается фон в виде элементов городской усадебной архитектуры. Что это было: реальный интерьер (сомнительно) или занавес, который уберегли от большевистских экспроприаций и специально брали на выезд? В любом случае профессионализм фотографа с явно дореволюционным стажем не оставляет желать лучшего, всё сделано мастерски.

Собственные фотохудожники славились и в губернии: в Белёве, Ефремове, Венёве, но как сложились их судьбы, местное краеведение пока умалчивает. Этот не столько доходный, сколько приятный для себя и других малый бизнес был уничтожен, а новые — советские — герои вплоть до начала второй мировой войны пробавлялись казёнными залами, экспонатами вроде бумажных деревьев, чучел животных из музея и балюстрадой в Дворянском собрании. В отличие от предшественников, может, подвиг их и бессмертен — да имена неизвестны.

М. В. Майоров