Тульские массажисты начала ХХ века

©

ГУТВИЛЕН

На момент прибытия в Тулу 25-летний Иосиф Гутвилен 24 октября 1908 был холост и проживал на Александро-Невской улице в доме Линк. Работал давильщиком по меди. В документах сказано, что он «имеет паспорт № 4079, выданный виленским мещанским старостой сроком на один год», билет, подписанный «командиром Нарвского полка», о службе «запасным нижним чином» и о «походах в пределах Маньчжурии до Харбина и обратно» в 1905. Тульское полицейское управление разрешило ему проживать в Туле и выдало вид на жительство, который он скоро потерял. В доме на Нижне-Миллионной улице Гутвилен снял комнату в доме Кузнецова, а в 1914, на волне патриотизма, заявил «о присоединении к православию». Желание креститься мотивировалось довольно многими причинами, но уж никак не новыми религиозными чувствами — об этом и думать стыдно. Ходатайство Гутвилена к тульскому епархиальному начальству вызвало множество нудных проверок. Министерство внутренних дел обязало полицию информировать его, «с какого времени и на основании каких документов проживает в Туле названный Гутвилен, сколько ему лет от роду, чем он занимается», каков его нравственный облик, поведение в целом, был ли судим, и выяснить, «не вызывают ли его действия неудовольствия со стороны православного населения города Тулы…»

Его отец Янкель Абрамович Гутвилен, виленский мещанин, в возрасте 52 лет прибыл в Тулу в 1899. По профессии массажист: научился этому в Виленском еврейском госпитале, хотя по военной специальности служил горнистом. В отставку вышел по какой-то неизлечимой болезни, ещё когда ему было около сорока лет. Ко времени прибытия в Тулу обзавёлся большой семьёй: сыновья Иосиф 17 лет, Самуил 12 лет, Абрам 4 лет и три дочери: Мина 14 лет, София 8 лет и двухлетняя Мария. Семья поселилась в гостинице «Тифлис». Выпускник Виленского университета Янкель Абрамович Гутвилен представил в полицию свидетельство о профессиональной состоятельности, выданное Виленским еврейским госпиталем в 1895, и сразу приступил к работе.

Вскоре он прославился в Туле как отличный массажист со своим отдельным кабинетом. Его внезапный конфликт с полицией в начале 1910-х мог быть вызван политическими причинами: тульский полицеймейстер рапортовал в губернское правление, что виленский мещанин еврей Янкель Гутвилен не желает платить комиссионные деньги и даже прибегает к угрозам, что Гутвилен человек беспокойный и желательно выселить его из Тулы. Ответ губернского правления неизвестен, но хочется думать, что шумный еврей и хороший массажист Гутвилен остался в Туле. Многие врачи рекомендовали своим пациентам услуги Янкеля Абрамовича. Вероятно, под видом клиентов к нему могли приходить революционеры, а особенно революционерки, мечтавшие на кушетках о всемирном счастье. Через кабинет Гутвилена могла передаваться конспиративная информация. Но сам он избежал депортации: видимо, среди больных попадались влиятельные люди. Позднее многие врачи сами рекомендовали больным услуги Янкеля Абрамовича. Скончался он в 1938 году в 95 лет. Похоронен на старом еврейском кладбище.

ЗЯБРЕВА

Тульский мещанин Павел Алексеевич Зябрев венчался 9 января 1872 (на фото сидит непосредственно под окном). Его супруга, неизвестная по имени, скончалась 5 июня 1892 от родов, оставив мужу 16 детей. Первенец Зябревых Михаил (справа от самовара) родился 27 октября 1872 в 2 часа дня. Через много лет он женился на своей ровеснице Елизавете Григорьевне Фоминой (слева от самовара) и умер от тифа 17 января 1921. Все проживали в Заречье. Вот и всё.

О массажистке Зябревой сохранилось несколько документов, наиболее важным из которых нам показалось одно дореволюционное медицинское свидетельство. За подписью врача Н. В. Слетова массажистка Фомина утверждается в праве на «индивидуальную трудовую деятельность» (в документе может броситься в глаза противоречие в дате выдачи и дате подписи, что, скорее всего, относится к дате типографского заказа). 

К сожалению, в семье не знают, из рода каких именно Фоминых происходила Елизавета Григорьевна. На Спасском кладбище много участков могил с этой фамилией, и не исключено, что некоторые родственны между собой. Визитная карточка Е. Г. Зябревой (Фоминой) по оформлению в сравнении с нынешним калейдоскопом визиток могла бы проиграть, если бы не подкупающая простота и смысл, вложенный в несколько слов, которыми сказано всё. Елизавета Григорьевна была дородной женщиной с крепкими руками и мускулами. Она скончалась от кровоизлияния головного мозга в возрасте 47 лет 10 ноября 1924.

      Е. Г. Зябрева — за самоваром. Тульское Заречье, начало 1920-х

СОБОЛЕВСКИЙ

На рубеже XIX–ХХ веков массажем занимались серьёзные люди. Тульский врач, литератор, путешественник, музыкант и энтомолог Г. В. Соболевский (1867–1936) лечил не кого-нибудь, а самого композитора Сергея Ивановича Танеева. Их знакомство состоялось весной 1901 (возможно, в Москве), а с 1 июня до конца зимы 1902 Григорий Витальевич систематически посещал Танеева для лечения массажем и «электризацией», нося с собой какую-то особую «электрическую машинку». Лечение переросло в доброе приятельство с беседами на самые разные темы. Соболевский читал Танееву свои стихи. Для одинокого Сергея Ивановича молодой врач оказался нужным собеседником, так что даже дни его отсутствия Танеев отмечал в записях. Почти все пропуски сеансов объясняются самим Соболевским в письмах, например: «Многоуважаемый Сергей Иванович! Спешу известить Вас, что нынче вечером я не буду дома, а завтра в 9 ч в[ечера] буду у Вас…», или: «…Простите, что целую неделю не был у Вас, завален был казёнными делами и дежурством. Сегодня вечером буду у Вас непременно…», или такой характерный для Григория факт: «Вчера вечером я вернулся в Москву и нашёл у себя повестку. Сегодня я собрал все рисунки (диапозитивы) и собираюсь быть к 8 ч в Политехническом [музее], чтобы их продемонстрировать. Сделать же доклад, как это сказано в повестке, сегодня я не мог бы – я не подготовился к нему и не знал о нём. Я буду у Вас завтра в 4 ч, думаю, что это более удобное для Вас время».

21 декабря 1901 Танеев получил от Соболевского следующее письмо: «Не откажите передать посланному из магазина электрические машинки. Буду у Вас на днях: собираюсь совсем оставить Москву: еду скоро в Америку». Композитор отправил доктору ответное послание. Это была их последняя, уже заочная встреча.

Г. В. Соболевский был ещё и решительным человеком. Прошёл Северную Африку, описал жуткие болезни, открыл ряд насекомых. Как практикующий хирург мог немедленно пришить четыре отсечённых на производстве пальца, и они потом действовали. И он же составлял, например, описания музейных коллекций, играл на скрипке, держал гербарии...

По всем этим рассказам выходит, что талантливый массажист достоин причисления к уникальным фигурам.

  Врачи С. Р. Дрейер и Г. В. Соболевский. Тула, 1918(?)

В целом массажное движение получило наиболее интенсивное развитие в начале ХХ века, и одной из причин явился повышенный интерес публики к лечению с помощью всякого рода новинок. Сколько ни пытались мы установить, как выглядела массажная машинка д-ра Соболевского, восхищавшая С. И. Танеева, ничего пока не удалось. Дорога фантазиям. Вторым мотиватором интереса к массажу стали, как ни странно, пляжи, особенное распространение которых по стране относится к тем же временам. В ходе знакомства с подробностями жизни многих выдающихся земляков иной раз мне попадались упоминания о хорошем владении ими массажным искусством. Аккуратнее остальных подходили к этому ремеслу вчерашние военные врачи, которые в подходе к любой проблеме отличались чёткостью и, ведя приём, не проводили разграничений между брахманами и неприкасаемыми.

Таковы были, в частности, участник русско-японской войны доктор Фёдор Прокофьевич Семёнов (1880–1951), покоящийся на Всехсвятском, и его супруга Елена Михайловна, в девичестве Кормилицына. Вместе с Семёновым она прошла весь период этой войны, служила медсестрой, иногда выполняя поручения «не по рангу», то есть врачебные. Учитывая агрессивную сущность нашего государства и полную обречённость его на поражение деятельность таких, как супруги Семёновы, можно назвать словами У. Шекспира: «Добро на службе у порока». Но это история, и другой  уже не будет. Написанный размашистым и далеко не всегда внятным, поспешным почерком рукописный дневник Е. М. Семёновой объёмом четыре общих тетради ждёт своего скрупулёзного исследователя.

Автор

М. В. Майоров