Книги из Тульских собраний деловых людей

©

В фондах многих библиотек, ещё не пущенных под откос пустого начала XXI века, можно увидеть дореволюционные раритеты, ценность которых усиливает не столько содержание (благо тиражи не оставляли желать лучшего), сколько такая неожиданность, как… штамп; т. е. не экслибрис в прямом значении. Но даже штамп может кое-что поведать и приоткрыть завесу над мучительными загадками о том, кем же были их владельцы.

Много лет оставалось неясным, как в Тулу попали книги из Иркутска, покуда краевед Константин Владимирович Струков не обнаружил на Всехсвятском кладбище удивительный памятник с изваянием раскрытой книги. Под ним покоится действительный статский советник Пётр Фёдорович Руднев (1851–1904), возможно, председатель департамента Иркутской судебной палаты, который, будучи страстным библиофилом, завещал собрание из 500 наименований книг Иркутской городской публичной библиотеке. Но часть попала в Тулу, судя по всему, вместе с ним.

Руднев — типично тульская фамилия, неудивительно, что он здесь похоронен, хоть и скончался в московской Голицынской лечебнице. Штамп Иркутского общественного собрания проставлен на 4-м томе сочинений В. Г. Белинского. Между прочим, книги этого оппозиционного критика при самодержавии выдерживали рекордные тиражи, а последний военный министр А. Ф. Редигер признавался в мемуарах, как во время учёбы просил ведавшего библиотекой камер-пажа Бельгарда дать ему что-нибудь для чтения. «Он мне дал Белинского и этим отбил охоту брать ещё что-либо из библиотеки». Так что статьи Неистового Виссариона пользовались популярностью не у вояк, а у зачинателей общественно-политических проектов…

Словосочетание «хорошо забытое старое» звучит нейтрально и вроде не предполагает негатива. Но отечественная история переполнена «старым», забытым кем-то специально, начиная от сожжения летописей при первых царях и кончая… ничем, к несчастью, до сих пор не кончая. Вечной тайной останутся зловещие повороты судьбы банковского деятеля, активиста Российского взаимного страхового союза А. И. Вагурина (1845–?).  До 1917 ему дарил свои знаменитые каталоги сам Пётр Иванович Щукин (1853–1912) — великий коллекционер и меценат. А после 1917 — очень неприятная пустота: с титулов двух щукинских фолиантов аккуратно срезаны посвящения. Сделано это явно тогда, когда стало особенно радостно жить, но уцелело такое: «Александру Ивановичу Вагурину на добрую память. Москва, 10 января 1907 г.».

К сожалению, довольно тесный переплёт этого огромного фолианта не позволил отсканировать его титул целиком.

Более-менее художественно смотрится экслибрис армянского живописца, графика и иллюстратора Вардгеса Яковлевича Суреньянца (1860, Ахалцих, Грузия–1921, Ялта) на 9 томах собрания сочинений В. С. Соловьёва, вышедшего в Санкт-Петербурге в 1901–1907. Выпускник Мюнхенской академии художеств (редкий мастер изображений восточных красавиц с некоторой долей гендерного смещения), участник благотворительных выставок, Суреньянц жил в столицах, а откуда и с кем писания далёкого от жизни и действительности «мудреца» прибыли в Тулу и кому тут такое было интересно, теперь не узнать.

Это всё — армянский еврей Суреньянц: автопортрет, «Персидская княжна» и экслибрис 

Зато легко узнать, кто такой С. М. Фролов, недавно подаривший Тульской библиотечной системе несколько томов научного проекта «Ломоносовская библиотека». Все выпуски посвящены Северу. Фролов — известный тульский предприниматель, устроитель и владелец крупных торговых центров «Тройка-посад», «Фролов» и др., был депутатом. Сам же проект финансировал М. Д. Прохоров — наверно, единственный российский олигарх, неравнодушный к книжному делу. Среди даров Фролова — записки Петра Ивановича Челищева (1745–1811) о путешествии по северу, но вряд ли и сам даритель в курсе, что Челищев — из знаменитых дворян, довольно талантливого рода, в котором есть и тульские, и калужские помещики, и предприниматели-заводчики, и художники, и стихотворцы, и потомки А. С. Хомякова.

К деловым людям относятся отнюдь не жулики, с лёгкой руки О’Генри. Помимо частников и коммивояжёров, это и организаторы производства, и экономисты, и даже «красные» директора. Горько сожалея о том, что в лапах современных негодяев исчезла бесценная коллекция музея Тульского сахарного завода, оставим на память читателям «печати», одна из которых и вовсе простая подпись «Главсахар» — так в 1918 обозначался сахаро-рафинадный завод, основанный в 1871. В 1920-х его переименовали в «Сахарник». В XIX в. определённую роль в развитии экспорта тульского сахара сыграли неутомимый бизнесмен из украинского г. Сумы, член Московского товарищества сахарных заводов Иван Григорьевич Харитоненко и его сын Павел, выпускавшие «привилегированный сахар».

В Сумах стоят позитивные памятники и рафинаду, и «песку» в форме нескольких мешков. А в Туле уникальное предприятие на набережной Дрейера, 64, в 2010 было «признано банкротом». Ну… живём же, никто не протестует, значит, довольны. И что сказал бы послевоенный «красный сахарный директор» Барымов (видимо, из тульских купцов, что дали имя переулку, на месте которого высятся кварталы, 10-я школа, зареченский каток и библиотека им. А. С. Пушкина) об этом так называемом «банкротстве», когда экспозиция заводского музея, кропотливо собиравшаяся десятилетиями, исчезла в грязных лапах безродного перекупщика?

Клубу «Сахарник» принадлежала библиотека, а точнее сказать, библиотечка. И остался от неё… А. С. Пушкин с соответствующим штампом. Не знаешь, что лучше: совково-китайский тоталитаризм или свобода для «гомо хапиенс»…

И ещё несколько похожих штампиков. Большинство из 1930-х. «1-й тульский гос. завод» (оружейный), в центре еле читается «Парткассир». Подобные названия и аббревиатуры двадцать лет наводняли страну, но подробности их существования и деятельности были уничтожены НКВД перед самым натиском на Тулу гитлеровцев. Так, исчезли протоколы и фотоархив тульского «Трудового союза молодёжи», осталась лишь печать.

 В отношении к истории европейская беспристрастность мне вполне понятна — они у себя всё давным-давно пережили, осознали и в отличие от России сделали такие убедительные выводы, что теперь Германия — абрис миролюбия и демократии и больше ни на кого не нападёт. Но не знаю, почему наш «народ-победитель» с холодящим равнодушием откровенно плюёт на своих сынов и дочерей, исчезнувших в сталинских застенках. Впрочем, и русские крестьяне не рыдали по умершим детям: их ангелы забирали. В 1930-х «ангелы», затянутые в чёрную кожу, из единственной и потому правящей партии, забрали рядового бухгалтера расчётного отдела тульского городского банного комбината Николая Николаевича Хохолькова (1881–15.12.1937). Закончил Владимирское юнкерское училище, в I мировую — штабс-капитан, к концу войны подполковник 227-го Епифанского пехотного полка, кавалер ордена Св. Георгия IV степени (1916); в Гражданскую — белый офицер. Что непонятного в преследованиях, аресте и расстреле скромного служителя гигиены, а заодно и библиофила?.. «Германский шпиён»! Типа, время было такое — время подлецов и прихлебателей…

Большинство штампов требует исследований: частная «женская прогимназия Д. С. Давидовой», «библиотека А. А. Горбылёва», «врач Михаил Всеволодович Попов», «архитектор С. М. Серебровский», некто «А. Левин». Среди них — книжка С. Есенина издательства «Круг» без даты. Подпись «П. Шаблиовский». Владелец — словесник Павел Владимирович Шаблиовский (1876–1950), с 1911 преподаватель Тульской 2-й женской гимназии, с 1940 по 1947 доцент Тульского государственного педагогического института; соавтор пособия «Русская литература: учебник для 8 класса средней школы», который с 1939 выдержал 13 изданий, ни одно из коих, однако, не достать!

Безмолвные свидетели и кое в чём участники бурного творчества, идей, проектов и чудачеств, едва читаемые штампы и экслибрисы напоминают младенцев — появившись на свет, они предназначались для жизни, для служения делу, для того чтобы книги не пропали и чтобы работали и сохранили энергетику их владельцев и таким образом связывали меж собой целые века. В этом заключалась их главная сущность.

Автор

М. В. Майоров при участии заслуженного работника культуры РФ С. М. Андросовой