Автор:
Страна пережила серебряный, золотой, «деревянный» рубль, переживет и цифровой. Это версия оптимистическая. Скептики склонны искать двойное дно у нового, правда, еще не рождённого детища Центробанка. Главный вопрос — зачем все это, если есть карты, наличные, в конце концов? История циклична. Пару столетий назад похожие разговоры уже ходили.
Любовь соотечественников к бумажным деньгам исторически не сложилась. Первая попытка ввести в России «вредные» бумажные деньги была предпринята при императрице Елизавете Петровне. Сенат идею перечеркнул, решив, что «бумажные деньги есть дело непривычное на Руси, они прямо вредны и убыточны для казны, опасны из-за недовольства в народе».
При Петре III появился Указ об учреждении Государственного Банка, который должен был, наконец, выпустить в обращение 50 миллионов бумажных денег крупными купюрами. Казалось бы, реформе быть. Но грянул Дворцовый переворот, Петр умер, эмиссию задвинули обратно в долгий ящик. Ассигнации увидели свет только через 7 лет при Екатерине II. Есть информация об открытии в Туле в 1780-х годах государственной типографии для их печати.
Бумажные деньги без того со скрипом входили в оборот, а тут еще французы со своим с est une farce. На дворе 1812 год. Страну попеременно сотрясают то наполеоновские войска, то наполеоновская «монетная интервенция». Все дело в том, что первые екатерининские деньги было очень легко подделать. В 1812 году французы привезли с собой фальшивых ассигнаций на сумму около 45 миллионов рублей. Подделки были «так искусно сделаны», но выдавало их одно обстоятельство — русская грамматика: на некоторых ассигнациях встречались ошибки, типа «госуларственный» и «холячею» вместо «государственный» и «ходячею». Популярности бумажным деньгам выходка французов не добавила.
Авантюрно-уголовную историю с беззвучным выстрелом французов по экономике России не раз описывали отечественные литераторы. Вспомним рассказ Валентина Пикуля, главный герой которого, талантливейший гравер Лалль, волею судеб оказался втянут в скандал международного масштаба. Исполнявшие тайное императорское поручение вручили Лаллю несколько образцов русских ассигнаций и принудили изготовить медные штампы для их печати.
«Лалль поднес к лампе русскую ассигнацию.
— Цвет воспроизвести нетрудно, — сказал он. — Гравировка тут слабая. Типографские знаки оттиснуты небрежно.
Но зато нелегко скопировать русские подписи… Интересно, чье это факсимиле?
— Очевидно, министра финансов графа Гурьева, а вот ниже… Не знаю! Наверное, кассира Петербургского банка...»
Историки знают, что в обозах армии Наполеона катились 34 фургона с фальшивыми ассигнациями. Этот факт — лишь мелкая деталь экономической диверсии; деньги из этих фургонов расходовались на оплату фуражировок.
Чеканный серебряный рубль обладал реальной стоимостью, а государственные ассигнации обеспечивались исключительно доверием населения к власти. Разумеется, народ хотел серебра и стабильности, а курс ассигнаций постоянно штормило, что вносило немалый хаос в экономическую систему России. Стабильным оставалось одно: рубль ассигнациями никогда не был равен 100 копейкам серебром.
Днем рождения нашего бумажного рубля считают 1843 год, когда увидел свет манифест о замене ассигнаций кредитными билетами. Позже их несли в Тульское отделение Госбанка самоварщики Баташовы и Тейле, графы Олсуфьевы и Толстые, князья Оболенские и Голицыны. Там же они получали ссуды под залог, оплачивали купоны от процентных бумаг.
В начале ХХ века по темпам экономического роста Россия превосходила все страны Европы. У статусного государства должны быть высокохудожественные деньги, решил Николай II. Так, величие страны отражала 100-рублевая банкнота размером 260 х 122 мм, получившая в народе ласковое прозвище «катенька».
Стабильность сменил период финансовой смуты и неопределенности. В Первую мировую войну и революцию страну наводнила трудновообразимая масса всевозможных расчётных знаков. Народ ещё помнил великолепные царские «катеньки», но при советской власти 100 рублей — это односторонняя двуцветная бумажка размером 2 на 5 см с указанием: «Обеспечивается всем достоянием республики». Что это значит, не знал никто. Фактически купюру нельзя было обменять ни на золото, ни на серебро. Никакого реального обеспечения у советских денег не было. Поэтому, когда правительство начало чеканку серебряных монет, народ принялся прятать их по кубышкам.
Со временем страна привыкла к шелесту купюр. Возможно, скоро предстоит привыкать и к оцифрованному рублю.
Государственные структуры по-прежнему неохотно комментируют инициативу ЦБ: мол, что говорить о том, чего нет. Есть лишь «Доклад для общественных консультаций», опубликованный на сайте регулятора. Это не план, не стратегия, а ни к чему не обязывающее предложение порассуждать на тему. Общественность рассуждает и параллельно упражняется в сарказме про рубль, которого не видно, а он есть; интересуется, как доверить государству то, чего даже в руки не взять.
Но и это мы тоже проходили, столетия назад сарказмом рубль не был обделён. Вспомнить хотя бы откровенную иронию Салтыкова-Щедрина про курс, полтинник и рукоприкладство:
«Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, — будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду».
Банк России может повысить ключевую ставку при условии, что инфляция не прекратит снижаться. Об этом на пресс-конференции в пятницу сообщила глава регулятора Эльвира Набиуллина.
Эксперт по стилю, владелица и дизайнер Модного Дома «Rubleffka» Таша Рублева более 14 лет занимается пошивом индивидуальный костюмов для деловой элиты страны. По приглашению «Бизнес-журнала» модельер провела в Туле большой бизнес-практикум, расшифровала шкалу степени консервативности, ответила на многие вопросы, в числе которых — почему в деловом дресс-коде белые носки отправляются прямиком в мусорное ведро.
Сумма некоторыми СМИ называется поистине впечатляющая – 150 млн рублей, хотя официального подтверждения пока нет
